"Сирил Паркинсон. Законы Паркинсона" - читать интересную книгу автора

несъедобным безымянным месивом, в жутком запахе мнимого кофе. Строго
говоря, столовая говорит нам больше, чем само учреждение. Мы вправе быстро
судить о доме, заглянув в уборную (есть ли там бумага); мы вправе судить о
гостинице по судочкам для масла и уксуса; так и об учреждении мы вправе
судить по столовой. Если стены там темно-бурые с бледно-зеленым; если
занавески малиновые (или их просто нет); если нет и цветов; если в супе
плавает перловка (а быть может, и муха); если в меню одни котлеты и
пудинг, а сотрудники тем не менее в восторге - дело плохо. Самодовольство
достигло той степени, когда бурду принимают за еду. Это предел. Дальше
идти некуда.
На третьей, последней стадии самодовольство сменяется апатией.
Сотрудники больше не хвастают и не сравнивают себя с другими. Они вообще
забыли, что есть другие учреждения. В столовую они не ходят и едят
бутерброды, усыпая столы крошками. На доске висит объявление о концерте
четырехлетней давности. Табличками служат багажные ярлыки, фамилии на них
выцвели, причем на дверях Брауна написано "Смит", а на Смитовых дверях -
"Робинсон". Разбитые окна заклеены неровными кусками картона. Из
выключателей бьет слабый, но неприятный ток. Штукатурка отваливается, а
краска на стенах пузырится. Лифт не работает, вода в уборной не
спускается. С застекленного потолка падают капли в ведро, а откуда-то
снизу доносится вопль голодной кошки. Последняя стадия болезни развалила
все. Симптомов так много и они так явственны, что опытный исследователь
может обнаружить их по телефону. Усталый голос ответит: "Алло, алло..."
(что может быть беспомощней!) - и дело ясно. Печально качая головой,
эксперт кладет трубку. "Третья стадия, - шепчет он. - Скорее всего, случай
неоперабельный". Лечить поздно. Можно считать, что учреждение скончалось.
Мы описали болезнь изнутри, а потом снаружи. Нам известно, как она
начинается, как идет, распространяется и распознается. Английская медицина
большего и не требует. Когда болезнь выявлена, названа, описана и
заприходована, английские врачи вполне довольны и переходят к другой
проблеме. Если спросить у них о лечении, они удивятся и посоветуют колоть
пенициллин, а потом (или прежде) вырвать все зубы. Сразу ясно, что это не
входит в круг их интересов. Уподобимся мы им или подумаем о том, можно ли
что-нибудь сделать? Несомненно, еще не время подробно обсуждать курс
лечения, но не бесполезно указать в самых общих чертах направление поиска.
Оказывается, возможно установить некоторые принципы. Первый из них гласит:
больное учреждение излечить себя не может. Мы знаем, что иногда болезнь
исчезает сама собой, как сама собой появилась, но случаи эти редки и, с
точки зрения специалиста, нежелательны. Любое лечение должно исходить
извне. Хотя человек и может удалить у себя аппендикс под местным наркозом,
врачи этого не любят. Тем более не рекомендуется самим делать другие
операции. Мы смело можем сказать, что пациент и хирург не должны
совмещаться в одном лице. Когда болезнь в учреждении зашла далеко, нужен
специалист, иногда - крупнейший из крупных, сам Паркинсон. Конечно, они
много берут, но тут не до экономии. Дело идет о жизни и смерти.
Другой принцип гласит, что первую стадию можно лечить уколами, вторая
чаще всего требует хирургического вмешательства, а третья пока неизлечима.
В былое время прописывали капли и пилюли. Но это устарело. Позднее
поговаривали о психологических методах, но это тоже устарело, так как
многие психоаналитики оказались сумасшедшими. Век наш - век уколов и