"Адель Паркс. Мужей много не бывает " - читать интересную книгу автора

перед тем, как повести Эдди в детский сад, мне удастся вытереть ему лицо
влажной губкой. Я подозреваю, что к грязи он чувствует непреодолимую тягу.
- Чертовы рабочие, наверное, переставили таймер.
- Чертовы рабочие, - откликается он, и я понимаю, что для обсуждения
связанных с ремонтом забот и невзгод мне стоит поискать кого-нибудь другого.
Рабочие, которые делают ремонт в моей квартире, появляются в тот
момент, когда я терзаю Эдди расческой и одновременно пытаюсь договориться с
ним относительно содержимого его коробки для завтраков. Он хочет, чтобы в
ней были бутерброды с джемом, пресные лепешки и кусок шоколадного кекса. Я
открываю переговоры с позиции бутербродов с ветчиной, яблока и йогурта. Я с
самого начала знаю, что мы ударим по рукам на бутербродах с ветчиной,
пресных лепешках и шоколадном кексе. Торгуется он явно лучше, чем я.
Они приходят ровно в 8:30 каждое утро. Это на полчаса позже, чем мы
договорились вчера вечером. Не успев зайти в квартиру, бригадир Генрик
заводит многократно слышанную мной речь о том, как важна в нашей жизни
пунктуальность. Я теряю дар речи и поэтому не могу указать ему на то, что он
опоздал, - что, естественно, и является его целью.
Я мысленно пожимаю плечами. 8:30 утра - все равно непредставимо раннее
время для прихода ремонтных рабочих, на сколько бы мы ни договаривались.
Кроме того, ребята из бригады Генрика разрушают сложившиеся о строителях
стереотипы тем, что делают работу на совесть и не оставляют после себя
грязи, - но подтверждают их тем, что торчат у меня уже три месяца, в то
время как изначально я полагала, что буду наслаждаться их компанией недели
четыре максимум. Генрику нравится разговаривать со мной. Он поляк и считает,
что ему надо практиковаться в английском. Поначалу я, страдая от недостатка
общения, поддерживала его в этом, но скоро поняла, что талант к болтовне у
него настолько выдающийся, что, если бы по ней устраивались соревнования,
Генрик с легкостью стал бы олимпийским чемпионом. Это, кстати, одна из
причин того, что ремонтные работы у меня в доме затянулись сверх всякой
меры.
Генрику лет пятьдесят с чем-то. У него усы и висящий через ремень
живот. Я говорю об этом сразу не потому, что я очень уж поверхностна и
привыкла судить о людях по внешности, а потому, что это в привычке у Беллы.
Я была так многословна в восхвалениях Генрика, так воодушевлена тем, что у
меня наконец есть кто-то, кто починит мой протекающий душ и вечно
забивающийся унитаз, что Белла решила, будто я влюбилась в него. Она еще
больше укрепилась в своем убеждении, когда я начала называть Генрика Большой
Эйч. Она сказала, что то, что я дала ему кличку, на сто процентов
доказывает, что я в него влюбилась. Это меня очень расстроило. Не хочу
никого обидеть, в этом смысле Генрик мне не нравится - но психологически он
близок мне, так как напоминает отца. А моя лучшая подруга считает меня
изголодавшейся разведенкой, которая набрасывается на своих подрядчиков. Не
очень здорово с ее стороны.
Генрик умен. У него, наверное, не меньше дюжины дипломов - как, похоже,
у всех, кто приезжает в Англию из Восточной Европы. За три месяца разговоров
я успела уяснить, что он неплохо разбирается в литературе, искусстве,
истории и мог бы перещеголять своими знаниями спецов из "Сотбис". У него
веселый нрав и тик, от которого дергается глаз. Ладно, я признаю, что в
прошлом или позапрошлом веке он казался бы интересным, даже
привлекательным - но я в него не влюбилась, не влюбилась.