"Еремей Парнов. Атлас Гурагона " - читать интересную книгу автора

- Пусть так. Это очень серьезно, но восстать на отца?
- Он ненавидит вас.
- Не верю, хотя это очень возможно. Но все же восстать на отца?
- Помните ли, великолепный мирза, как вы дали приют человеку, о котором
говорили, что он покушался на жизнь родителя вашего, да будет земля ему
пухом?

...Верно, было такое когда-то. В последние годы Шахруха жил в Герате
азербайджанец - шейх Касим-и-Анвар. Разное о нем говорили. Для одних он был
мистик великий, для других - откровенный безбожник, но все знали, что шариат
он не ставит и в медную теньгу. Только он появлялся на улице, как сразу
вокруг собиралась толпа. Он ходил как пророк, в окружении учеников.
Говорили, что шейх очень близок к фанатичным раскольникам - хуруфитам.
Только вряд ли он был хуруфитом. Он всегда был только самим собой. Когда он
говорил, все вокруг застывали с открытыми ртами. Ловили каждое слово
пророка. Он так говорил! Казалось, начни прославлять он иблиса - и все
мусульмане ринутся мечети громить, проклиная Аллаха. В Герате о нем только и
толковали. Когда появлялся Шахрух, известный в народе как благочестивый
правитель и книжник, то толпы на улицах не собирались. Глазели, конечно, и
уступали дорогу, и низко кланялись - все же великий амир. Но если рядом
оказывался Касим-и-Анвар, все бросались к нему, в тот же миг позабыв о
Шахрухе. Одного этого было бы достаточно, чтобы тайно пророка убить или, на
худой конец, выгнать из города. Но Шахрух не спешил, хотя был он весьма
озабочен и следил за пророком ревниво и пристально. И кто знает, чем бы
кончилось тайное это соперничество, не будь того покушения.
Когда Шахрух молился в соборной мечети, на него вдруг кинулся с ножом
какой-то безумец. Он несколько раз ударил простертого в молитве правителя и
бросился бежать. Но был схвачен у выхода из мечети дворцовой охраной.
После допроса покушавшийся назвал свое имя. Это был некий Ахмед-лур -
фанатичный и яростный хуруфит. Следствие далее показало, что его часто
видели в свите шейха. Появилась необходимая нить, потянув за которую, было
бы можно обвинить Касим-и Анвара пусть в соучастии, если не в самом
покушении. Но Шахрух был очень тяжел. Лекарь даже не ручался за жизнь
правителя. Поэтому казнили одного Ахмед-лура, заверив все его показания на
допросах, чтобы, если будет на то надобность, предъявить обвинение шейху.
Вопреки усилиям врачей, Шахрух, однако, поправился, и делу тайно дали
ход. Но по городу все же поползли слухи, что правитель намерен казнить
пророка. Люди не скрывали своего возмущения. Никто не верил в причастность
Касим-и Анвара к покушению. Напротив, говорили даже, что покушение было
подстроено и раны Шахруха далеко не так опасны, как оповестил о том везир.
Опасаясь народного возмущения, Шахрух не решился казнить шейха, но
изгнал его из Герата.
И тогда Касим-и-Анвар отправился в Самарканд. Ясно помнит Улугбек, как
поразили его глаза шейха. Казалось, что светилось в них понимание всех
проклятых вопросов Вселенной и ленивая снисходительность к человеческим
слабостям. Беседа с Анваром совершенно же покорила мирзу. Он приблизил
пророка к себе и дарил его нежною дружбой до самой кончины Анвара...

Значит, теперь ему ставят в вину, что он дал приют чуть ли не убийце
Шахруха.