"Еремей Парнов. В год "Башни солнца"" - читать интересную книгу автора

временем, жизнью и мертвой природой. Эти люди могут делать то, что делают
или только мечтают свершить наши современники. Есть лишь одна существенная
разница. Герои фантастических произведений все делают гораздо лучше и
быстрее, в итоге они способны творить чудеса, вполне объяснимые, однако,
постулатами воображаемых наук будущего. Поэтому читатель может проследить
весь путь научной идеи от ее возникновения до конкретного воплощения в
какие-то пусть совершенно фантастические формы. И не так уж важно при этом,
в каком точно веке действуют эти знакомые и понятные люди.
И если фантастика, как литература, прямо часто не задается целью
популяризации научных идей, то в своей внутренней логике, в принципах
анализа она непосредственно приближается к науке. Для нее характерно как бы
размышление вслух о путях и превращениях идей. Писатель-фантаст всегда
ставит эксперимент. Даже если это веселый эксперимент, что характерно,
скажем, для юморесок Синити Хоси, или трагический, как это часто имеет место
в творчестве Фредерика Пола, представлявшего на симпозиуме фантастов
Америки.
Нельзя упрекать писателя за якобы "ненаучность" посылки, теория
относительности запрещает путешествие в прошлое, однако машина времени давно
уже стала традиционным атрибутом фантастики. В одном из рассказов Сакё
Комацу - президента Всемирного симпозиума и известного японского фантаста -
существует даже постоянно действующий туннель из современности в эпоху Эдо.
Но путь развития фантастической посылки уже не должен грешить против истины.
Здесь требуется самая строгая достоверность. Точно так же обстоит дело и с
конечными выводами. Они целиком мотивируются характером посылки. Поэтому они
предполагают однозначность решения, его доказанность. И здесь любая ошибка,
любая неточность могут стать роковыми. Стоит утратить доверие читателя даже
на незначительном эпизоде, и не спасут тогда ни острый сюжет, ни
блистательное описание далеких миров.
С другой стороны, точное и достоверное развитие даже самой
противоречащей очевидности посылки не противоречит принципам научной
фантастики. Такой прием характерен и для науки. Естественно, что многие
авторы пользуются и развитием идеи "от противного" и приведением идеи "к
абсурду". Уподобление художественного произведения геометрическим теоремам,
конечно, не предполагает полной аналогии между ними Речь идет лишь о
внутренних аналогиях в методе. Приемы же здесь совершенно различные. И
научная фантастика всегда будет оставаться литературой, она никогда не
станет наукой. С этим, я думаю, в конце концов согласились все участники
симпозиума. Даже такой "фантастический технократ", как Артур Кларк,
предсказавший в свое время спутник связи.
Сближение науки и искусства - характерная тенденция нашего века. Оно
идет сразу по нескольким направлениям. И если сегодня к примеру, анализом
поэтики Пушкина и Маяковского успешно стали заниматься математики, то можно
только гадать, в какие формы выльется рождающаяся на наших глазах научная
эстетика. С ее проявлениями мы встречаемся повсеместно. От исследователей
часто можно услышать слова вроде "красивая формула", "изящный вывод",
"ювелирный эксперимент". Это не случайное сочетание слов Пол Дирак, получив
свою знаменитую формулу, открывшую окно в антимир, долго сомневался в ее
физическом смысле. Но формула была красива, и, как говорят, это решило дело.
Важнейшая формула квантовой механики прошла проверку эстетикой!
Фантастика вносит в научную проблему недостающий ей человеческий