"Кирилл Партыка. Подземелье " - читать интересную книгу автора

зверь никуда не денется. Я тут всю жизнь живу. Не было здесь никогда никаких
маньяков, нет и быть не может. Как ты себе хочешь! Тут ведь, если у человека
что не так, весь поселок знает. Не больно оманьячишься.
Утренняя суета постепенно улеглась. Из больницы позвонил опер и
доложил, что геолог в себя не приходит, и поговорить с ним не возможно.
Нашлось кому пойти и в тайгу. Опытные люди искали след косолапого
убийцы, правда, пока безрезультатно. Но никто не сомневался, что рано или
поздно он свое получит.
Сергею заняться было, по существу, нечем, и он сидел в кабинете у
Логинова, помогая ему писать ненавистные "бумажки".
Перед обеденным перерывом Николай запер дверь, достал из сейфа початую
бутылку водки, налил себе на два пальца, а гостю почти полный стакан.
(Давай, давай, тебя никто нюхать не будет, а мне нельзя, сам понимаешь).
После этого Сергей ожил душой и телом. Настала пора позвонить Раисе.
Когда Логинов вышел, Репин взялся за телефон.
- Как дела? Вечером чем занимаешься?
- Приду, не беспокойся.
Оставалось напрячь Логинова, чтоб обеспечил бутылку коньяку, а лучше
две.
Николай поворчал - вот, блин, аристократы, коньяк им подавай - но
просьбу выполнил. И, видя, что трудовой пыл коллеги окончательно иссяк,
посоветовал:
- Сваливал бы ты на хату сил на писучку свою набираться. Коньяку
набрал - не опозоришься?
Сергей поморщился (писучка!), отмахнулся.
- Кто тебе такую дезу загнал? Сам, небось, на нее глаз положил, а мне
шьешь!
- Сере-ега, - с укоризной протянул Николай. - Я тут знаю, кто когда до
ветру ходит. Вали, давай!
Определенно, исключена была в Октябрьске всякая конспирация.
Насвистывая, Репин дошагал до подъезда, запрыгал по лестнице через две
ступени.
Утром, при тусклой лампочке, ни черта здесь не было видно, но сейчас
через окна падал дневной свет. На пятнистом цементе лестничного марша
отчетливо проступала цепочка темных подсохших пятен. Не сосчитать, сколько
раз доводилось видеть такие пятна в мрачных подъездах, и ни за что он не
спутал бы их ни с пролитой краской, ни с мочой шаловливого отрока.
На площадке жидкость расплывалась лужицей.
Сделалось вдруг муторно и тревожно. Нос, что ли, кто-то разбил? На
память пришел оборвавшийся кошачий вопль.
Дойдя до своей двери, Сергей заметил на ней свежие продольные царапины,
будто с нажимом провели здесь по крашеной фанере острыми стальными
грабельками для копки картошки. Он присмотрелся. У конца одной из длинных,
глубоких борозд застрял не то грязный очесок, не то комок побуревшей,
свалявшейся ваты.
Сергей осторожно освободил находку, и, держа ее в пальцах, ощутил не то
чтобы страх, а так, перехватывающее дыхание предчувствие близкого края
пропасти.
Постоял, прислонившись лбом к холодной штукатурке, отпер замок и,
стряхнув с пальцев бурый клочок, шагнул через порог.