"Кирилл Партыка. Час, когда придет Зуев" - читать интересную книгу автора

Волин захохотал.
- Ты разговариваешь, как мой попугай. На птичьем языке.
- С такими петухом запоешь!
Алексей слушал приятели вполуха, зачарованный искрящимся мельканьем за
окном.
Стремительная змея поезда, поблескивая золотыми чешуйками окон,
уносилась в серебристо мерцающую тьму. Над малолюдными остывающими
просторами Дальней России шел снег. Он бережно укрывал скорбь природы,
истомленной затянувшейся осенью, и рукотворную скорбь человеческого бытия:
разбитые дороги; пустоглазые безжизненные дома, приткнувшиеся к
железнодорожной насыпи; полузаброшенные кладбища; бетонные капониры и ржавую
колючую проволоку военных объектов; города и поселки, съежившиеся от
недостатка тепла и электричества в преддверии зимы.
Снежная круговерть шлифовала окоченевшую землю, стирая с нее рубцы,
борозды и шрамы.
Среди засыпающей на зиму природы только люди никак не могли
угомониться, сновали в приближающейся ночи, как изголодавшиеся во время
засухи муравьи, то сцепляясь в ожесточенной схватке, то не обращая внимания
ни на что вокруг...
Снегопад шуршал по оконному стеклу полупустой, запущенной квартиры, где
на пропитавшемся мочой диване медленно умирал одинокий старик, внезапно
разбитый параличом. Старик, несмотря на полную беспомощность, пребывал в
ясном сознании и думал о том, что телефона ему, ветерану войны, так и не
провели. Но если бы и провели, воспользоваться аппаратом он сейчас все равно
бы не смог. Старик слышал доносящиеся с лестницы шаги и голоса, в нескольких
метрах от него ходили и переговаривались люди, но это ничего не меняло. Из
стариковских глаз катились слезы, которые он не мог утереть. Вспоминались
покойница жена и единственная дочь, живущая со своей семьей на другом конце
города. Дочь заглядывала к отцу раз в несколько месяцев, у нее была трудная
работа, больные дети и муж-алкоголик. Старик хвалил себя за то, что не завел
собаку или кошку, хоть, бывало, очень хотелось иметь рядом живую душу. "Это
я молодец. Помру - животному-то за что страдать?" Он проваливался то ли в
дрему, то ли в беспамятство под убаюкивающий шелест снега за окном, но тут
же вздрагивал и глухо мычал, представив, что его мертвому телу суждено много
дней лежать в пустой, запертой изнутри квартире...
По пустынному загородному шоссе на сумасшедшей скорости мчался легковой
автомобиль, свирепо посверкивая фарами сквозь белую клубящуюся муть. Им
управлял рисковый водитель, струи талого снега так и хлестали из-под колес.
Машина проскочила поворот на почти непроезжий сейчас проселок, но вдруг
резко затормозила и сдала задним ходом. Водитель помедлил, потом свернул с
автострады на раскисшую и припорошенную снегом грунтовку. Метров через
двести среди низкорослых зарослей черным зеркалом блеснула поверхность воды.
Заброшенный карьер еще не замерз и пялился темным, глубоко запавшим глазом с
заснеженного пустыря.
Дверцы машины распахнулись, и из них показались трое мужчин. Они
столпились у багажника, взлетела крышка, и три пары рук опустили на снег
грузный продолговатый сверток. Мужчины действовали поспешно, будто им было
противно прикасаться к своему грузу. Сверток перенесли к краю карьера,
проволокой прикрутили металлическую болванку.
- Колян, здесь точно глубина? - спросил самый старший.