"В.Пашинин. Кузовок" - читать интересную книгу автора

тесом пологим входом и считал секунды и людей: ритм был один. Затем глухой
топот сапог стихал, наступала пауза. Короткая пауза. И снова Грачеву
казалось, что он видит, как возится, спросонок не попадая в рукава рубахи,
парнишка, как шарит в потемках под нарами, отыскивая сапоги. И сразу
вспоминал братишку, эвакуированного с матерью на Урал, а еще - воинские
эшелоны на разъездах, оборванных подростков возле них. Разбросанные войной,
осиротевшие, они честно зарабатывали свой хлеб. Они пели. У санитарных
поездов, идущих "оттуда", - грустное "товарищ, три раза я в танке горел", у
платформ с затянутыми брезентом орудиями и веселой солдатней, направляющейся
"туда", - о том, как "наша русская "Катюша" немчуре поет заупокой...". В
общем, по ситуации. И это тоже была война, с ее ранами и увечьями.
Конечно, если бы капитана спросили, в какой последовательности
развивались его мысли, Грачев только лишь пожал бы плечами: о чем можно
серьезно подумать в какие-то мгновения? И все же это были зримые образы,
четкие представления. И вполне логичное следствие заключало их: он с
необычной силой чувствовал себя воином, командиром, готовым к любому по
ожесточению бою. И потому, уже ничуть не напоминая себе, что хотя здесь и
тыл, но все должно быть как на фронте, а естественно, словно рядом
действительно таился ненавистный враг, отдавал приказ. Его спокойный голос,
четкое указание ориентиров и квадратов, где должна действовать рота,
окончательно сгоняли дремоту с еще позевывающего в потемках строя. В
шеренгах уже стояли не полусонные, поднятые на ноги ни свет ни заря молодые
парни, а бойцы, разведчики.
Первые километры даже в самую глухую ночь проходили быстро. От лагеря в
любом направлении вели натоптанные не хуже сибирских почтовых трактов
дороги. К рассвету, когда одна за другой начинали таять звезды, а в лесу
проступали контуры деревьев, устраивали привал. Подгоняли аммуницию, по
картам и схемам уточняли задание, затем расходились группами. Шла обработка
боевых связок.

9

Капитан Грачев долго, тщательно подбирал группу, в которой должен был
стать основным, по сути дела определяющим ее действия разведчиком Сережа
Кузовков. Она проявилась после многочисленных проверок на штурмовой полосе,
в рукопашных боях у чучел и схватках грудь в грудь - группа
немногочисленная, чтобы не выдать себя, бесстрашная до дерзости, расчетливая
и быстрая, неутомимая.
Командиром ее был старшина Пахомов, хотя еще и не воевавший на фронте,
но опытный парашютист и отважный человек, а такой помощник был нужнее
Сереже, чем кому бы то ни было другому. Армейскую службу Пахомов начал в
одном из НИИ сначала укладчиком, а затем, после ряда успешных прыжков,
испытателем парашютов. О людях этой специальности известно меньше, чем,
скажем, о летчиках-испытателях, а право же, их профессия не менее сложна и
героична.
Представьте себе: человек покидает самолет, и парашют у него не
раскрывается. Рвануть кольцо запасного? Нет, рано! Тугой ветер не свистит,
не гудит - он ревмя ревет в ушах, стремительно нарастает земля, а испытатель
прилагает все усилия, чтобы найти, устранить неисправность. Не выйдет - у
самой земли раскроет запасной и сразу же, едва приземлившись, все с тем же