"В.Пашинин. Кузовок" - читать интересную книгу автора

растянул рот в улыбке от уха до уха. - Без задних ног! Так храпят, что к
землянке подойдешь - бомбовозов не слышно. Что-то много их сегодня
разлеталось... К дождю, что ли? А луна во все небо... - Голос и шаги
часового затихли.
- Ну и хорошо, - снова вслух сказал Грачев. - Хорошо, что спят.
Меньше всего он хотел, чтобы появление Кузовкова в роте произвело хоть
какое-то подобие сенсации. Когда в подразделение приходит новый человек, его
не водят под белы рученьки от одного к другому, не знакомят со всеми и
каждым. Боец становится в строй - и все. Точно так же поступил с Кузовковым
Грачев, дав понять этим и ему и всем разведчикам, что в роте просто стало
одним человеком больше и ничего другого не произошло.
Расчет был верен, и солдаты, отнюдь не новички в армии, правильно
поняли своего командира. Но именно поэтому многие из них тоже долго не могли
уснуть. Ведь им-то было известно, что разведка - это не только яркий подвиг,
как иногда кажется со стороны. Это десятки километров в день бегом, ползком,
по воде, по снегу, по хляби, назавтра - еще столько же, и послезавтра, и еще
через день. Пусть даже часть стоит на месте. Разведчикам беготни и ползания
на брюхе хватает всегда.
"Значит, и ему, этому парнишке, тоже? Какой же спрос тогда с меня?"
"Еще ни разу не прыгали с парашютом. Страшновато, что там ни говори. Но
прыгать придется и ему. Значит, у меня бровь не должна дрогнуть".
В таком направлении шла мысль солдат, и люди, хорошо знающие, что их
ждет, снова и снова проверяли себя, мысленно готовились к трудным задачам.
Лучше всех чувствовал себя, несомненно, Сережа. Для него все
треволнения остались позади: и прощание с отрядом, когда седобородый
командир прижал его к груди и, неумело поцеловав в голову, шепнул: "До
свиданья, сынок", и перелет на самолете...
И больше всего взволновала мальчика встреча с разведчиками. Сейчас они
для него олицетворяли всю Советскую Армию, всех тех героев, кто гнал врага
на Запад, с каждым днем приближаясь к родной Белоруссии.
Когда в партизанском отряде радист принимал сводку о новых победах, эти
люди рисовались в его сознании сказочными богатырями, к которым и подойти
страшно. Не заметят, какое им дело до него? А они оказались совсем простыми
и веселыми. Усатый старшина устроил ему уютную постель в углу землянки, как
и у всех, из сосновых ветвей, но их натащили огромный ворох, зажгли коптилку
и, тщательно обдирая, отобрали самые маленькие, самые мягкие и пушистые.
В мигающем свете язычка пламени тускло поблескивали ордена и медали
бойцов, и хотя вроде бы проще занятия не придумаешь - обдирать ветки, -
Сережа прямо-таки изнывал от немого восторга и такого благоговения перед
этими людьми, что даже под ложечкой ныло. Правда, у старшины, с которым он
вскоре лег рядом, ни орденов, ни медалей не было. Но даже в слабо освещенной
землянке можно было разглядеть на его парашютном значке большие красные
цифры "300", а ниже, на треугольной серебристой подвеске, еще "25". И Сережа
без малейшего колебания отдал все самые высокие награды и почести, какие
знал, этому старшине, который мирно посапывал рядом и, потихоньку
наваливаясь, все теснее и теснее прижимал его к шершавой бревенчатой стене.
Вверху, почти прямо над головой Сережи, блестело распахнутое внутрь
оконце. Свежий воздух, будто невидимый столбик, шел из него. Время от
времени слышалась мерная поступь шагов: часовой обходил лагерь.
А потом на оконце все чаще стали набегать черные тени, воздух посвежел.