"Madonna. Подлинная биография королевы поп-музыки" - читать интересную книгу автора (О'Брайен Люси)

Магическое место

Можете представить, на что была бы похожа жизнь в Адамсе без наших черлидеров?* Да, в одном отношении она была бы спокойней. В этом году команда работала так, что могла бы с успехом заменить десяток других… Наши девочки обнаруживали присутствие духа даже в самую трудную минуту.

Из дневника школы Адамс-Хай за 1974 год, Манчестер, штат Мичиган

В 1968 году семья Мадонны переехала из Понтиака в более оживленный Рочестер. Карьера отца в «Дженерал Динамике» шла в гору. Дом, в котором прошли подростковые годы Мадонны, находился по адресу: 2036, Оклахома-стрит, Рочестер-Хиллз. Это было здание в колониальном стиле с роскошным садом, окруженным соснами и тополями.

«Многие удивлялись, неужто наши родители настолько сумасшедшие, чтобы жить в Рочестере. Спрашивали: „Как вы можете там жить? Вы все время там проводите?" А для детей это было райское место», — рассказывает Ким Драй-тон. Она училась в одной школе с Мадонной и вспоминает о родном городе очень тепло. «Там было много места, чтобы гонять на велике, а неподалеку от нашего квартала находился огромный лес, который можно было исследовать. Летом мы иногда уходили гулять после завтрака и не возвращались до ужина. Можно было пойти завтракать к приятелям или отправиться в поход, кататься на велосипеде в лесу или по полям». В то время Рочестер был новостроеч-ным городком, окруженным грязными дорогами, фермами и полями. Ким описывает дружную жизнь обитавших там молодых семей как идиллию: «Все смешались в одну большую семью. Почти у всех родители работали в автомобильных компаниях. То есть все мужчины — женщины занимались хозяйством. Все ходили в церковь, и, естественно, все прихожане были знакомы друг с другом».

Семья Мадонны посещала церковь Св. Эндрю, типичное для 60-х бетонное здание, украшенное чугунными статуями Христа и витражами. К церкви прилегала просторная автостоянка — Драйтон утверждает, что по воскресеньям она была заполнена. «Чикконе были большой католической семьей. Отец выглядел старым, будто изношенным. Приемная мать Мадонны была очень привлекательной», — говорит Ким. Ее мать, Мари Купер, и Джоан работали помощницами учителей в начальной школе. «Джоан была изумительной, чудесной женщиной. У нее было двое любимцев — милашка Дженнифер и маленький Марио, парнишка хорошо соображал в видеоаппаратуре. Каждый раз, когда возникала проблема, мы обращались к нему за помощью. Джоан очень переживала за своих детей, особенно за этих двух, — вспоминает Мари Купер. — Она всегда была готова прийти на помощь. Таких людей не так-то много». С отцом Мадонны Мари встречалась только дважды. «Он был очень спокойным человеком. Дочь совсем на него не похожа».

Все дети Чикконе были разными по характеру. Как рассказывает один из одноклассников Мадонны, «Мартин был шумный, задиристый, несносный парень… Энтони — очень сообразительным и спокойным, себе на уме». Танцор Кристофер, творческая натура, больше остальных похож на знаменитую сестру. Его опекали больше других. «Я довольно скрытный человек, не очень общительный. Не терплю вмешательства в мою частную жизнь, и мне немного жалко Мадонну, она все время на виду, — говорит он, — но это то, чего она хотела: быть звездой».

Что касается девочек, то Паула была очень независимой и несколько нескладной. «Она была очень милой девочкой, не такой эксцентричной, как Мадонна, — вспоминает Ким. — Мадонна была эффектной и привлекательной уже тогда, а Паула всегда считалась скромницей, почти не красилась, никогда не была черлидером и вообще активисткой». Мелани была настоящей Чикконе, то есть немного не такой, как все. «Она перекрашивалась то в брюнетку, то в блондинку. Она отличалась от всех… понимаете, просто была другой». У Мадонны также имелись сводные брат и сестра, Марио и Дженнифер. Ей, как старшей, вменялось в обязанность менять подгузники и помогать по хозяйству. Она вспоминает, что это время было не слишком веселым. «Меня возмущало, что все мои друзья шли играть на улице, а мне приходилось работать как взрослой. Я чувствовала себя Золушкой».

В начальных классах все дети учились в школе Св. Эндрю, а затем в Уэст-Джуниор-Хай, расположенной в четырехэтажном здании на Олд-Перч-роуд. С переходом в среднюю школу начался новый этап в жизни Мадонны — она стала брать уроки тэпа и джаза и принимать участие в школьных представлениях. Поворотным событием явилось выступление на вечере школьных талантов, когда она, одетая лишь в трико, шокировала публику, исполнив танец под песню «The Who» — «Baba O'Reilly». Отцу Мадонны это очень не понравилось. Он воспитывал детей в строгости и был смущен тем, что старшая дочь показалась на публике такой «оторвой». Старший брат Мадонны Мартин рассказывает, что в семье детям прививались определенные ценности. «Я бы назвал это не строгостью, а консерватизмом. Мой отец считал, что необходимо стремиться быть первым, и поддерживал в нас дух соревнования. Молись, учись как можно лучше — и будешь вознагражден по заслугам».

Хотя Мадонну возмущало, что все девочки Чикконе должны носить одинаковую одежду, и негодовала против двойных стандартов воспитания, позволявших ее братьям безнаказанно делать то, что не простилось бы ей, в чем-то она и сама была традиционалистской. Она была круглой отличницей: за хорошие отметки Тони давал больше карманных денег, и Мадонна сразу поняла, как работает система поощрения. «Этой чертовке учеба давалась легко, — вспоминает Мартин. — Я учился старательно, но все время думал о другом. Я учился, потому что учиться положено. Мадонна училась, потому что понимала, что это позволяет двигаться дальше». Возможно, именно благодаря системе поощрения Тони у Мадонны появилась необходимость получать коммерческую отдачу от своего творчества.

В 1972 году она перешла в Адамс-Хай, новую школу, расположенную на пересечении Тинкен-стрит и Адамс-стрит, рядом с полями и площадками для гольфа. Там учились дети из обеспеченных семей. «Дети прозвали эту школу „сельским клубом", — говорит Ким. — Ученики Вест-Джуниор-Хай делились на тех, кто шел в Адамс-Хай, и тех, кто шел в Рочестер. Мы были соперниками во всем. Рочестер находился в центре города, жители города и предместья различались по уровню жизни, так что в Адаме попадали дети из более состоятельных семей». Мадонна стала воспитанницей престижного учебного заведения и была принята в команду черлидеров. Немного странно, что Мадонна, которая не любила играть по правилам, выбрала такую традиционную роль. Но характерное для этого занятия сочетание спорта и танца позволяло ей выплескивать неуемную энергию. К тому же черлидинг давал определенное превосходство над сверстниками.

«Школьный городок — это общество в миниатюре, черлидеры занимают высшее положение в местной иерархии, — говорит доктор Уэнди Фонароу, писательница и антрополог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. — Черлидерам официально разрешается носить сексуальные мини-юбки. Черлидинг — это идеал школьниц, он позволяет укрепить статус лидера. Для мальчика считается престижным иметь подружку-черлидера, а для девочек черлидинг — это прекрасная возможность выделиться. Многие черлидеры и футболисты считают школьные годы лучшими в своей жизни. Тогда они были королями и королевами в своей маленькой империи».

В Адамс-Хай есть свой небольшой стадион. Чтобы туда попасть, от здания школы нужно идти вниз по холму. Это открытое и ветреное, но все же довольно приятное место. Можно представить, как Мадонна выступала на этом стадионе, впервые познавая вкус славы. «В школьные годы Мадонна задавала тон. Она участвовала в проекте „Протяни руку помощи", старшие школьники помогали младшим, — рассказывает Ким. — Многие участницы были черлидерами, большинство из них интеллектуалки. Сейчас там одни выскочки, тогда же все девочки действительно были умными, красивыми и популярными. Нельзя было стать черлидером, не будучи членом проекта».

Хотя Мадонна и не была любительницей алкоголя, она с удовольствием посещала вечеринки. Алкоголь был главным развлечением. «Мы часто собирались в каком-нибудь карьере, распивали ликер и тусовались до тех пор, пока не приедут полицейские, — рассказывает Ким. — На вечеринках обычно пьют пиво бочками и слушают живую музыку. У нас не бывало больше пяти долларов, на эти деньги не разбежишься. Помню, что мы снимали номер в мотеле „Spartan" и устраивали там тусовку». Отец Мадонны запрещал детям выходить на улицу после определенного часа, так что иногда Мадонне приходилось убегать тайком, чтобы пойти на вечеринку.

У Мадонны никогда не было недостатка в поклонниках. Она лишилась девственности в пятнадцать лет со школьным сердцеедом Расселом Лонгом. После нескольких свиданий в его голубом кадиллаке шестьдесят шестого года она переключилась на футболиста Ника Туоми (нынче он служит священником в Траверс-Сити, штат Мичиган). Оба они описывают Мадонну как чувствительную, немного стеснительную девушку, переживавшую из-за сложных отношений в семье и старавшуюся производить впечатление «крутого» лидера. Мадонна открыто заигрывала с парнями, за что некоторые сверстники называли ее «шлюшкой»; сама она утверждает, что была крайне разборчивой в связях и спала только с постоянными бойфрендами. Здесь мы сталкиваемся с противоречием во мнениях, которое сопровождает Мадонну всю жизнь. Одни воспринимают ее как жадную до славы распутницу и попсовую певичку, а другим она представляется интересной, талантливой артисткой, которая сама по себе является зрелищем. Успех и одобрение крайне важны для нее, но она также живет интенсивной внутренней жизнью, ища ответы на вопросы честно и бескомпромиссно.

Уподобляясь античерлидерам из клипа группы «Nirvana» — «Smells Like Teen Spirits» — Мадонна неожиданно меняется. От спорта она перешла к балету, богемности и экзистенциализму. «Произошло настоящее преображение, — вспоминает Ким. — В начальных классах она была черлидером, носила длинные волосы, расточала улыбки, старалась быть привлекательной. А в последнем классе сделала стрижку, вступила в театральный кружок и перестала брить ноги и подмышки. Все спрашивали: „Что с ней случилось?" Она пользовалась такой популярностью как чер-лидер и вдруг как-то обособилась, стала не такой, как все. Она перестала так много улыбаться и вела себя слегка надменно».

Уин Купер, бывший в то время близким другом Мадонны, рассказывает, что она была одним из немногих учеников, которые перекочевывали из одной компании в другую.

«В школе Адамс-Хай существовало разделение на спортсменов и неформалов, которые курили сигареты и травку и прогуливали уроки. Мадонна была черлидером, то есть входила в категорию спортсменов, но она также была свободомыслящим и думающим человеком, так что ее можно было отнести и к неформалам».

Купер познакомился с Мадонной, когда ей было четырнадцать, она только что перешла в Адамс-Хай. Он был на год старше, и она произвела на него большое впечатление. «Она гуляла с двумя подружками в наших окрестностях и однажды появилась у моего дома. Я помню, что подумал, какая хорошенькая, интересная девушка. Она казалась робкой. Мы подружились и всюду ходили вместе». Купер рассказывает, что в их школе учились преимущественно дети представителей среднего класса. «У школы были деньги, что позволяло нанять хороших учителей. Процветала наркомания — в основном курили травку, но также употребляли кислоту и грибы, много выпивали. У меня был „меркьюри-капри" с восьмидорожечным магнитофоном и гигантскими кассетами. Мы с Мадонной садились в машину и катались по округе, слушая „Ziggy Stardust" и „Spiders From Mars" и затягиваясь марихуаной». Мадонна как-то заявила впоследствии, что не интересуется наркотиками, но, кажется, она не смущается своих подростковых экспериментов.

Описание Мадонны, данное Купером, расходится с представлением о ней как о неутомимой тусовщице. «Она была немного отстраненной. Относилась к себе серьезнее, чем большинство из нас в этом возрасте. Она была более замкнутой, чем другие, избегала компаний. Она читала больше, чем средний школьник… Я прочитывал по книге в день. Школьная программа — это хорошо, но я хотел большего. Она спрашивала меня, что я читаю, и я отдавал прочитанные книги ей. Ей нравился роман „Любовник леди Чаттерлей" и Олдос Хаксли». Признанный ныне поэт и автор песен (стихотворение «Шутка» легло в основу песни Шерил Кроу «Аll I Wanna Do», получившей в 1993 году премию «Грэмми»), Купер поразил Мадонну своими стихами. «Она неоднократно повторяла: „Когда ты вырастешь, ты будешь моим любимым поэтом"».

Однажды Купер увидел Мадонну с другой стороны. «Было очень жарко, и я предложил: „Давай купаться голыми?" Я разделся первым и нырнул в воду. Затем медленно разделась она. Я был поражен. Она никогда не казалась особенной красавицей, носила свободную одежду, скрывавшую, как выяснилось, безупречное тело». Купер несколько раз приглашал ее на свидания, но романа не получилось, они были слишком хорошими друзьями. Однажды он снял Мадонну и ее лучшую подругу Кэрол Беланджер в маленьком фильме для школьного кинопроекта.

«Это всего лишь маленький глупый фильм про куриные яйца», — рассказывает Купер. Мадонна стоит и смотрит в камеру, затем берет сырое яйцо, разбивает его об голову и ждет, пока его содержимое стечет в рот. Камера следит за тем, как оно течет по подбородку и между грудями. Затем Мадонна ложится на пол, и Кэрол разбивает сырое яйцо ей на живот. Яйцо поджаривается. «Чтобы снять этот кадр, Кэрол пришлось сбегать домой и поджарить яйцо. Я смонтировал пленку при помощи скотча. Разбитое яйцо неожиданно превращается в яичницу. Кэрол посыпает ее солью и перцем и затем ест прямо с живота. Я нарисовал финальные титры на писсуаре и попросил друга встать рядом и медленно пописать, и представил дело так, будто титры смываются мочой. Я очень горжусь этим фильмом, я получил за него пятерку».

Этот фильм, содержащий скрытый намек на лесбийскую эротику, явился актерским дебютом Мадонны. «Это ее первое кино. В фильме крупным планом снят пупок, ставший ее эмблемой».

Дружба с Купером пробудила интерес Мадонны к искусству, который расцветет пышным цветом после ее переезда в Нью-Йорк. Еще в школе проявились ее обаяние и артистизм, однако некоторые стороны ее личности раскрылись гораздо позже.

«Нельзя сказать, что она была чрезвычайно талантлива. Никто не мог предположить, что она будет известной певицей. Мы все удивились, когда она стала знаменитой. Я помню, как зашел в магазин и увидел ее лицо на обложке пластинки. Я подумал: „Бог мой, это же она. Не верю своим глазам!" Все были шокированы. Как ей это удалось? Должно быть, с ней произошла чудовищная перемена», — говорит Купер.

Сценическая Мадонна была изобретением, проекцией, взросшей на диете из голливудских фильмов, бродвейских мюзиклов и эксцентричных стихов. Кажется, что все это настаивалось внутри нее до тех пор, пока ее талант не нашел правильного применения. «Единственное, что выделяло ее, это умение прекрасно танцевать, — вспоминает Купер. — Все бросали свои дела и смотрели на нее. Она соединяла музыку „Temptations" с незатейливыми интермедиями, примешивая туда современные танцы и бродвейские мюзиклы. Получался настоящий винегрет, но это очень впечатляло». Ким Драйтон тоже говорит, что Мадонна буквально светилась, когда танцевала. «Она танцевала бесподобно, так не похоже на других. Это было захватывающее зрелище. Я помню, что думала: „О, она умеет танцевать!"».

Именно балет заставил Мадонну проститься с черли-дингом и погрузиться в богемную жизнь. К пятнадцати годам ей сделались неинтересны школьная борьба за первенство и популярность, уроки тэпа и джаза. Она искала более серьезное занятие и записалась в балетную студию на Мейн-стрит. Там она познакомилась с Кристофером Флинном, который был на тридцать лет старше нее. Он стал ее учителем, наставником и самым главным мужчиной в жизни после отца.

Началась новая жизнь. Кристофер Флинн не только требовал от Мадонны безусловной преданности танцу, но также способствовал ее развитию, одобряя чтение книг и стимулируя интерес к искусству. Он водил ее на концерты и выставки, они ходили танцевать в клубы. «Поверьте мне, Мадонна была как чистый лист, и ей страшно хотелось заполнить его, — сказал он однажды. — Ей страстно хотелось учиться, и это желание должно было быть удовлетворено так или иначе».

Поездки Мадонны в Детройт выделяли ее среди прочих учеников. Расовые бунты 1967 года произвели смятение в регионе. Автомобильные заводы потихоньку съезжали из города, обозначилось социальное расслоение. «В 70-х годах Детройт был запретной зоной, — вспоминает Ким. — Тогда он считался „городом черных", и ездить туда было нельзя, общаться с ними было запрещено. Мои родители жили на Вудворд-авеню, на Девятой миле, а на Восьмую ходить уже запрещалось. Ну, вы понимаете, о чем я, Восьмая миля, где жил Эминем. Она служила разделительной чертой между черными и белыми, правыми и неправыми».

Несмотря на расовые предрассудки, разделившие город и пригороды, черная и белая музыкальные культуры взаимодействовали между собой, что оказало влияние на творчество Мадонны. В детские годы, проведенные в Понтиаке, она заинтересовалась негритянской музыкой. Она рассказывает, как танцевала на задворках под музыку сорокапяток мотауна вместе с темнокожими подружками. «Никому из белых детей такое и в голову бы не пришло, — говорит она. — Мне хотелось танцевать с ними. Эти девочки не раз лупили меня, пока не приняли в свою компанию, однажды они били меня резиновым шлангом до тех пор, пока я не упала на землю и не заплакала. Потом они внезапно перестали это делать и позволили с ними дружить». Этот опыт дал ей преимущество над белокожими соучениками, понимание музыкального ритма и стиля.

«В Детройте причиной всего являются автомобили, но в первую очередь — появление чернокожих южан, которые приехали туда в начале двадцатого века и распространили свои музыкальные традиции, — говорит Брайен Макколлум, музыкальный критик из „Detroit Free Press". — По странной иронии, он считается одним из самых сегрегированных городов США, и в то же время черная и белая культуры там всегда были перемешаны. Взять хотя бы „Мотаун", где в основном работали черные музыканты и предприниматели, старающиеся угодить не столько чернокожей, сколько белой аудитории».

Автомобильная промышленность создала новый благополучный класс «синих воротничков», который способствовал процветанию ночной клубной жизни. Существовал конфликт R'n'B и рока, представленного такими исполнителями, как Митч Райдер, Тед Ньюджент и Боб Сигер. «Они в буквальном смысле копировали чернокожих певцов. Сегодня Эминем и Кид Рок являются наглядными примерами белокожих звезд, которые восприняли негритянские музыкальные формы», — добавляет Макколлум. Из-за плохо развитой системы общественного транспорта в Детройте все передвигались в автомобилях, отчего в пятидесятых годах невероятно возросла популярность радио. Было множество радиостанций, играющих весьма разнородную музыку. «На Мадонну это оказало влияние просто потому, что она была обычным детройтским подростком, который включает радио, приходя домой после школы. Она, конечно, слушала „WGLB", известную негритянскую радиостанцию. Там крутили заводную музычку. Она впитывалась в тебя как в губку».

Благодаря поездкам в центр Детройта Мадонна узнала о гей-культуре, которая в начале семидесятых была совершенным табу. «Выехать из Рочестера, нашей тихой гавани, и посмотреть на мир глазами Детройта означало попасть в другое измерение, — говорит Ким. — В то время о гомосексуализме даже не говорили». Мадонне было шестнадцать, она взрослела, знакомство с гей-культурой придало новый смысл ее жизни. Для молодой женщины, выросшей в унылом пригороде, ищущей свой путь, преодолевая консерватизм школьной среды, гей-андерграунд стал воплощением свободы. «В школе мне было неуютно… Я была агрессивной, и парни считали меня странной девушкой. Они боялись меня. Я была им непонятна. Они не хотели приглашать меня на свидания. Я вела себя неадекватно, — рассказывает она. — Когда я впервые попала в гей-клуб, все это прошло. Я почувствовала себя как дома. Я ощутила себя по-новому».

В середине семидесятых годов гей-объединения были субкультурой, хотя их поддерживали мощные компании движения «Gay Liberation». Мадонне нравился творческий подход геев к развлечениям, театральность, она много позаимствовала именно из гей-культуры.

Чаще всего Флинн ходил с ней в «Menjo's». Изначально это был дорогой ресторан, Аль Капоне водил туда своих девушек, а после ремонта он открылся уже как гей-клуб, один из первых в Детройте.

«Это был один из самых популярных клубов города. Мы были открыты семь дней в неделю, с полудня до двух часов ночи, и на входе всегда стояла очередь, — вспоминает один из основателей клуба Ренди Фрэнк. — Мадонна часто приходила сюда, вела себя отвязно. Она была центром внимания. Она не пила, была настоящей душой компании. Крутая девчонка, очень общительная. Я помню ее глаза — боже, у нее были такие красивые глаза».

В классическом клубе семидесятых на стенах висели зеркала, пол был застлан ковровым покрытием, а в танцзале с потолка свисал зеркальный шар. «Menjo's» был клубом новой эры, эры свободы сексуальных меньшинств. До Стоунволлских бунтов 1969-го (толпа геев и транссексуалов вступила в конфликт с полицией Нью-Йорка, и это столкновение стало поворотным моментом в борьбе за права геев всего мира) гей-посетители баров регулярно подвергались унижению. «В 60-х годах в Детройте был бар под названием „Woodworld", там постоянно происходили облавы. Раз в месяц моего дядю забирали и выпускали под залог. Из баров он возвращался побитым. Нынешние геи не понимают, как хорошо им живется сейчас, — говорит Фрэнк. — В 70-х, когда открылся „Menjo's", в Мичигане все еще запрещалось „пропагандировать сексуальные отклонения". К счастью, у нашего соседа были дружеские связи в полиции, и нас не трогали». Фрэнк говорит, что дискотеки «вывели их из подполья». Он рассказывает про одну субботнюю вечеринку, когда пришло 800 человек и бар был забит под завязку. Другим совладельцем бара был Майкл Кроуфорд, он превратил это местечко «в подобие „Studio 54", только без наркотиков и беспредела. Этот бар прославил гомосексуализм. 0 нас ходили легенды».

Мадонну увлекала энергичная жизнь бара, она танцевала под всевозможную дискоклассику, от «КС» и «That's The Way I Like It» в исполнении «Sunshine Band» до «Twelfth of Never», песню группы «Earth Windamp;Fire's». Она продолжала посещать клуб, даже когда уехала из Детройта. О Мадонне того периода все отзываются по-разному. Ричард Ходжна, работавший барменом в клубе с 1975 года, говорит: «До того, как Мадонна стала „Мадонной", она была просто маленькой девочкой из Рочестера. Ей нравилось тусоваться, никто из нас не предполагал, что она будет знаменитостью. Она просто была одной из толпы». Кроуфорд (он скончался в 1988-м) находил Мадонну живой и энергичной. «Кроуфорд говорил: „Для моих клиентов — только лучшее", — вспоминает Фрэнк. — Он безумно любил устраивать вечеринки, ему нравилось делать людей счастливыми. Он умел это делать. Мадонна интересовала его, а он интересовал ее».

Глядя на голливудских обольстителей-гомосексуалистов, Мадонна назвала себя «геем в женском обличье». Она как-то спросила Кристофера Флинна, почему ему нравятся мужчины. Уже в школьные годы она стремилась постигнуть чувственную природу геев. «Посмотри на Джуди Гарленд и Мэрилин Монро, — говорила она. — Я хочу понять, что в них особенного. Обаяние? Манера поведения?» Флинн предположил, что, должно быть, причиной их привлекательности является трагический облик, роднящий их с угнетенным сословием геев. Мадонна усмехнулась: «Тогда бог с ними, я никогда не буду трагичной». Однако она переняла у них любовь к экстравагантному артистизму и острое чувство юмора.

Флинн стал объектом любовных чувств юной Мадонны, он был много старше, и в силу его нетрадиционной сексуальной ориентации она могла отправляться с ним куда угодно совершенно без опаски. «Он был моим наставником, моим отцом, моим воображаемым любовником — одним словом, всем», — говорит она. С ним она стала менее уязвимой, он дал ей возможность развиваться. Балетная дисциплина пришлась ей по вкусу, она хорошо восприняла свободную, «уличную» форму образования, в которой он преподносил искусство танца. Посещение гей-клубов помогло ей выявить свою бисексуальную природу, и она почувствовала тягу к сексуальному экспериментированию.

Хотя Мадонна была достаточно уверенной в себе девушкой, только благодаря Флинну она осонала свою красоту. «Я знаю, что для своего возраста я была чувственной, но я не ощущала себя красивой, пока он не сказал мне об этом», — говорит она. Строгая дисциплина и грациозность балета помогли ей обрести себя. Как многим преданным делу преподавателям танцев, Флинну была свойственна едва ли не садистская жесткость: он заставлял учеников танцевать до тех пор, пока ступни не начинали кровоточить, щипал им мышцы, чтобы лучше растягивались, вставлял между горлом и подбородком заточенный карандаш, чтобы голова держалась прямо. Мадонну это не останавливало — возможно, она унаследовала стремление матери к совершенству, и оно отразилось в ее желании достичь идеальной физической формы.

Открыв для себя мир творчества, Мадонна обособилась от своих одноклассников и изменила внешность. Она носила джинсовый комбинезон и армейские ботинки, перестала краситься, выщипывать брови и брить подмышки. Друзья были шокированы подобными переменами. Один из них вспоминает, что «вслед ей сыпались ядовитые замечания». Другой замечает: «Она стала похожа на цыганку». В ее новом образе было много постмодернистского, хотя все говорило о влиянии модернизма — Стейнбек, Фицджеральд, Вирджиния Вулф, Сильвия Плат, пристрастие к литературе, психоанализу и самокопанию. Точно так же, как сейчас она приняла богемный облик, вырабатывая привычку не обращать внимания на мнение окружающих, в будущем Мадонна создаст целую палитру красочных образов.

В 1976 году она уже казалась немного «не местной». Как говорит Уин Купер, «она, как и многие из нас, пошла в отрыв при первой возможности». Мы знали, что где-то там есть другой, интересный мир. Мадонна восприняла детройтское отношение к работе, оно помогло ей сделать карьеру в шоу-бизнесе. «Она была продуктом своей среды, — говорит Брайен Макколлум. — Я слышал, как люди говорили: „Я знал Мадонну в школе. Я знал кого-то с такой внешностью и таким характером"». Многие уезжали из Детройта. Гарднер Коул, уроженец тех мест, рассказывал: «Нам было нечем заняться. Зима ужасно длинная, и, если ты не рыбачишь или не ездишь на снегокате, остается только сидеть дома. Это называлось „репетировать". Как музыкант, который зашел в комнату, сел играть и не может остановиться. Здесь вам не Лос-Анджелес. Нельзя пойти оттянуться на пляж. Те из нас, кто потом переехал на Запад, не сидели сложа руки, уж слишком измаялись здесь».

Мадонна весьма благоразумно использовала накапливающуюся энергию, она закончила учебу в Адамс-Хай на семестр раньше остальных. Флинн помог ей выиграть стипендию в Мичиганском колледже в Энн-Арбор. Перед Мадонной открылись новые двери. К тому времени как она приехала в колледж, Флинн получил там должность преподавателя на отделении танца, так что он мог и дальше опекать свою юную протеже. В спокойном, приятном колледже с башенками и кафе, расположенном в получасе езды к востоку от Детройта, Мадонна чувствовала себя как дома. Это был один из лучших американских колледжей, его называли «мичиганским Гарвардом». Отделение танца является частью эстрадного факультета, занятия проходят в просторных залах. «Старая мичиганская традиция, в которой сочетаются академизм и высокая техничность, позволяла танцорам всегда находиться на гребне эволюции, — утверждает Билл Де Янг, заведующий отделением танца. — Танец должен стать вашим голосом, а затем нужно искать свой путь, составляя собственный словарь. Я имею в виду, что мы ожидаем бунта. Современный танец — это форма бунта».

Мадонна обладала всеми качествами, которые должен иметь будущий танцор: она была любопытна, умела грамотно распоряжаться временем и усердно работать. В семнадцать лет она вела себя вызывающе и развязно. Ей хотелось отличаться от других, жить по своим правилам, так что она могла прийти на занятие со жвачкой во рту или в рваном трико, сколотом безопасными булавками. «Она одевалась как панк, но это выглядело как-то по-детски, будто маленькая девочка отчаянно пытается привлечь внимание», — вспоминает ее сокурсница Линда Аланиз. Мадонна соперничала с другими танцорами, переживала, если кто-то справлялся лучше нее.

Мадонна жила в общежитии в Стокбридж-Холле. Ее соседка по комнате Уитли Сетракиан вспоминает, что она была блистательной, подвижной и очень-очень худой. Бунтарство Мадонны не было серьезным, она отдавала все внимание и силы танцу, занятия по технике занимали полтора часа в день, и два часа уходило на подготовку к университетским спектаклям. Желая заслужить одобрение профессора Флинна, она сидела на диете, питалась исключительно попкорном и надеялась стать худой и прозрачной, как сильфида. В начале каждого урока все студенты взвешивались. Тем, кто весил больше пятидесяти двух килограммов, профессор рекомендовал избавиться от лишнего веса. «Я уверена, что в тот период Мадонна страдала анорексией или была близка к тому», — говорит Аланиз. Флинн был требовательным, но приправлял занятия юмором. «Он всегда держал сигарету во рту, даже во время уроков. Он был хулиганом, но мудрым хулиганом. У него было исключительное, тонкое чувство юмора, многие ученики привязывались к нему. Он расшевеливал людей, они начинали думать».

Мадонна многому научилась у Флинна, также ее вдохновляла харизматичная Гай Деланг, преподававшая на факультете с 1974 года почти до самой смерти от рака в августе 2006-го. «Гай была феминисткой, — вспоминает Де Янг. — Мадонна и она нашли общий язык. Я знаю, что Мадонна ценила ее за честность и независимость. Нельзя жить по общим правилам. Правила ограничивают человека».

Деланг училась в Технической средней школе Детройта вместе с Лили Томлин и Аретой Франклин. Перед тем как она переехала в Энн-Арбор, она работала в Нью-Йорк-Сити. «Неизгладимое впечатление произвело на меня это необыкновенное создание с рыжими волосами, длиннющими ногами и ступнями, напоминающими кинжалы, когда она совершала прыжок и повисала в воздухе», — рассказывает ее коллега Питер Спарлинг. Деланг казалась ему сильной личностью, он считал, что молодые женщины должны учиться у нее «упорству и умению противостоять трудностям».

Мадонна была под стать своим учителям, хотя и говорила, что занятия «изнурительны и требуют полной отдачи». У нее еще оставались силы на ночные походы в клуб со своими подружками Уитли, Линдой и Дженис Гэллоуэй. Они покоряли танцплощадки таких клубов, как «Ruvia» и «Blue Frog». В последнем Мадонна познакомилась с барабанщиком Стивом Брэем. Много лет спустя он стал ее соавтором, а в те годы они просто тусовались вместе. Брэй как-то сказал, что сначала трудно понять, кто она такая, он характеризовал ее как «природную стихию». Ей нравилось танцевать на его концертах. «Я играл на барабанах в группе „Cost Of Living", Мадонна и еще пара человек зажигали в зале. Я думал, что, должно быть, люди приходят на концерт, чтобы посмотреть, как она танцует».

Мадонне нравилось проводить время с мужчинами, однако в колледже у нее появилась потребность в близкой подруге. «Она пыталась со мной подружиться, кажется, это был продуманный ход», — говорит Уитли, которая сейчас стала певицей, известной под псевдонимом УитХилл. Уитли нравилось общество Мадонны, она видела, что под внешней бравадой скрывается хрупкий, уязвимый человек. Мадонна очень доверяла ей, всячески подчеркивала свое дружеское расположение. Они вели долгие беседы о ее покойной матери, Уитни чувствовала, что ее соседка все еще горюет. Мадонна не просто искала замену матери: ей необходимы были присутствие рядом женщины, женская забота.

Неудивительно, что одним из самых важных людей в ее жизни стала Марта Грэхем. Она родилась в 1893 году в Пенсильвании и «была для танца тем же, чем был Пабло Пикассо для современного художественного искусства». Она была участницей движения, начавшегося в 1900-м, когда Айседора Дункан и Рут Сант Денис выступили против строгих канонов классического балета, предложив новый выразительный язык танца. Питер Спарлинг, танцевальный партнер Марты в середине 70-х, рассказывает, что «она поставила своей задачей переломить меня, чтобы я не просто танцевал под музыку, а видел ее огромный, феноменальный мир и изображаемых ею персонажей… Она выражала мысли и образы поэтично и красноречиво. Даже потом, сидя в директорском кресле, иссохшая и больная артритом, она все еще источала огонь».

Грэхем описывала танец как «скрытый язык души» и искала новые способы выражения эмоций, ориентируясь на естественные движения человека, такие как ходьба, бег и прыжок. В тогдашнем балете было много неестественного и устаревшего. Балетный критик Дебора Джоуит говорит: «Неестественно жить на цыпочках и выворачиваться на 180 градусов». Вдохновившись психоанализом, фрейдистской и юнгианской теориями бессознательного, Грэхем заимствовала образы для своих постановок из литературы: стихов Эмили Дикинсон и прозы сестер Бронте. Она копалась в своих пуританских предках и американской истории, греческой мифологии и кинематографе двадцатого века, чтобы выразить какие-то основные особенности американской женственности. Мадонну сразу привлекла такая форма танца. Девушке-католичке из провинции она казалась возбуждающей, свободной и ориентированной на женщину.

Другим авторитетом был Элвин Эйли. Чернокожий хореограф из Техаса соединил балет с современным танцем и ритуальными африканскими плясками. С 1950-х до самой смерти Эйлина в 1989-м его группа гастролировала по миру. Самая знаменитая его постановка, «Откровения», соединила Евангелие и рок-н-ролл, движения танцоров были спортивные, уверенные и «размашистые, как Калифорния». Эйлин видел в танце демократическую силу. «Я не верю в философию элитарности, когда люди думают, что балет не для них. Мне всегда хотелось иметь такую труппу, которая легко находила бы контакт с моей техасской семьей, рабочими с фермы и обитателями трущоб, — говорит он. — Наша американская аудитория до сих пор находится в стадии формирования. Мы стараемся убедить людей, что танец доступен всем. Он должен быть ориентирован на людей».

Эйли оказал влияние на целое поколение чернокожих хореографов от Перл Ланг с ее мрачными, экспрессивными постановками до Твайлы Тарп, в чьем творчестве соединились бродвейские мюзиклы, кино и современный танец. Когда Мадонна собралась покорить арены Нью-Йорка, она была не просто исполнительницей последних веяний диско, она была дервишем, вплетающим в танец все свои впечатления. «В ночном клубе я заполняла все пространство, я скомбинировала уличный танец, современный танец, джаз и балет. Я была Твайлой Тарп, Элвином Эйли, Майклом Джексоном. Мне было плевать, я была свободной». В своих шоу она снова и снова возвращалась к этим влияниям, используя стиль Грэхем как основу и подбирая танцоров, применяя такой же демократический подход, что и Эйли. «Танцплощадка для меня всегда была магическим местом. Когда я танцую, я чувствую свободу, чувствую, как оживает тело, как я раскрепощаюсь и выражаю себя через музыку».

70-е были продуктивным и экспериментальным временем для современного танца, Мадонна стремилась находиться в эпицентре. В 1977-м она выиграла стипендию неучастие в летнем полуторамесячном мастер-классе в Американском театре балета Элвина Эйли в Нью-Йорке. Тогда девятнадцатилетняя Мадонна впервые очутилась среди таких же незаурядных и амбициозных танцоров, как она сама. «Все хотели быть звездами», — вспоминает она. Несмотря на некоторое ошеломление, она твердо решила стать примой.

На втором году учебы она получила возможность работать с Перл Ланг, когда хореограф на время приехала в Энн-Арбор. Ланг сделала студенческую постановку на музыку Вивальди, в которой участвовала и Мадонна. Спектакль показывали в местном Центре искусств. Признание Ланг таланта Мадонны дало ей решимость перебраться в столицу танца — Нью-Йорк. Она уже проучилась половину срока и все же решила уехать. Кристофер Флинн поддержал ее намерение «пойти на обгон». Его коллега Деланг была разочарована, сетовала, что Мадонна «не получила доброго совета». Ей хотелось, чтобы она закончила учебу, выявила свой потенциал. «Мадонна могла бы внести свой вклад, перевернуть современные представления о танце», — говорит Де Янг.

Однако Мадонне предстояло поймать рыбу покрупнее. Она беспокоилось, что потеряет время в неторопливом мире академического танца, чувствуя, что здесь она уже научилась всему, чему только было возможно. Отец противился ее решению бросить колледж, считая, что два года учебы пропадут впустую. Однажды во время разговора с ним Мадонна вспылила: «Прекрати за меня решать, как мне жить!» — и запустила в стену тарелку со спагетти. Тони был оскорблен. Хотя она поспешила извиниться, с момента этой ссоры их отношения стали прохладными и понадобились годы, чтобы наладить их.

Теперь Мадонна была одержима желанием сделать имя. «Для этого Мадонне нужно было уехать из Детройта. Тогда там не было Интернета, не было возможности чего-то добиться. Ей нужен был Нью-Йорк или Лос-Анджелес», — говорит Брайен Макколлум из «Detroit Free Press». Когда Мадонна училась в колледже, она работала барменшей в рок-клубе под названием «Second Chance» на Либерти-стрит — ныне он называется «Necto's». Перед глазами проходило множество групп, и она потихоньку входила во вкус рок-н-ролльной жизни, которая сильно отличалась от утонченного мира балета. Мадонна не знала, что именно собирается делать, но у нее была потребность выразить себя. И ей совершенно было необходимо, чтобы ее заметили сейчас. В конце 70-х это было возможно только в Нью-Йорке.