"Константин Паустовский. Дорожные разговоры" - читать интересную книгу автора

- Иди ты, знаешь куда! - сказал из темноты хриплый голос. -
Бессовестная! По человечеству надо судить. А у тебя заместо ума - тарифные
правила!
- Поговори у меня!-угрожающе сказала проводница, но ей не дали
окончить.
Вагон зашумел так грозно, что проводница ушла. Она так хлопнула дверью,
что старуха, сидевшая у дверей, перекрестилась:
- Исусе Христе! Так ведь и голову отшибить недолго!
- Слыхал я, Ленька, что от отца, от Кузьмы Петровича, писем весь год не
было,-сказал, помолчав, боец.
- Не было. Все не пишет.
- А ты не беспокойся. Иной человек и жив и его осколком даже нисколько
не царапнуло, а он писем не пишет.
- Обстановка, что ли, не позволяет? - спросил хриплый голос.
- Бывает, обстановка. А бывает, и характер у человека такой.
- Надо быть, нету уже в живых человека, раз он цельный год вестей не
подает, - сказала старуха, сидевшая около двери, - Охо-хошеньки!
- Не отучились вы каркать! - рассердился боец. - Вместо разговору
всегда у вас, у старых, один карк. То рваную подошву нашла на дороге - к
беде! То воробей влетел в избу - опять худо! То лошадь приснилась, - быть,
значит, пожару. Выдумки у вас слишком много. Паренек ждет отца, надеется, а
ты ему сомненье даешь. С какой это стати, интересно? К чему это такой
разговор!
- А я, дядя Ваня, нисколько не беспокоюсь, - тихо сказал мальчик. -
Папаня мой жив. Я это сегодня узнал.
- Товарищей его встретил, что ли?
- Нет, не товарищей. Через экран я узнал. Боец уставился на мальчика.
- Через какой экран? Очумел, что ли!
- Да нет, дядя Ваня, честное пионерское-не очумел. Только приехал
третьего дня в Кобыленку из Клепиков Валя Лобов и говорит: "Хочешь, Ленька,
своего папаню видеть в геройской обстановке? Ежели хочешь, то езжай первым
поездом в Клепики, иди в кино и смотри картину "Сталинград". И увидишь ты в
ней своего родителя живого и невредимого". Я и поехал. Пошел в кино.
Мальчишки у дверей толкутся, все без билетов - и никого не пускают. Все
оттирают и оттирают меня от дверей, а за ними уже звонок звенит. Я и
заплакал. От досады на этих мальчишек заплакал. Мальчишки смеются: "Гляди,
какой нервный!" Тут я им и объяснил свое положение. Зашумели они:
"Чего ж ты молчал, гусь лапчатый! Сеанс уже начинается!" И давай
колотить в дверь кулаками. Милиционер выскочил - старенький уже, усатый - и
кричит: "Марш отсюдова! Я вас, огольцов, всех позабираю!" А мальчишки
вытолкали меня вперед, все кричат, все разом милиционеру рассказывают, зачем
я в кино приехал. Милиционер взял меня за пиджачок, втащил в дверь, говорит:
"Ну ладно, иди. Только смотри - без обману". А со мной трое мальчишек
все-таки влезло. Сел я, смотрю, - и до того мне страшно! И все жду. И вдруг
вижу: папаня мой бежит по двору в каске, стреляет, и за ним бегут другие
бойцы. И лицо у него так-то суровое, крепкое. И тут я закричал и ничего
больше не помню. Будто уснул сразу, а проснулся в комнате у директора кино.
Сижу на диване, директор - девушка такая веселая, в ватнике, - меня водой
отпаивает, а милиционер стоит рядом и говорит: "Первый случай в моей
практике, а стою я в этом кине уже два года". Потом директор велела мне