"Константин Паустовский. Акварельные краски (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

Константин ПАУСТОВСКИЙ

АКВАРЕЛЬНЫЕ КРАСКИ


Когда при Берге произносили слово "родина", он усмехался. Он не
понимал, что это значит. Родина, земля отцов, страна, где он родился, - в
конечном счете не все ли равно, где человек поя-вился на свет. Один его
товарищ даже родился в океане на грузовом пароходе между Америкой и
Европой.
- Где родина этого человека? - спрашивал себя Берг. - Неужели океан -
эта монотонная равнина воды, черная от ветра и гнетущая сердце постоянной
тревогой?
Берг видел океан. Когда он учился живописи в Париже, ему случалось
бывать на берегах ЛаМанша. Океан был ему не сродни.
Земля отцов! Берг не чувствовал никакой привязанности ни к своему
детству, ни к маленькому еврейскому городку на Днепре, где его дед ослеп
за дратвой и сапожным шилом.
Родной город вспоминался всегда как выцветшая и плохо написанная
картина, густо засиженная мухами. Он вспоминался как пыль, сладкая вонь
помоек, сухие тополя, грязные облака над окраинами, где в казармах
муштровали солдат - защитников отечества.
Во время гражданской войны Берг не замечал тех мест, где ему
приходилось драться. Он насмешливо пожимал плечами, когда бойцы, с
особенным светом в глазах говорили, что вот, мол, скоро отобьем у белых
свои родные места и напоим коней водой из родимого Дона.
- Трепотня! - мрачно говорил Берг. - У таких, как мы, нет и не может
быть родины.
- Эх, Берг, сухарная душа! - с тяжелым укором отвечали бойцы. - Какой с
тебя боец и создатель новой жизни, когда ты землю не любишь, чудак. А еще
художник!
Может быть, поэтому Бергу и не удавались пейзажи. Он предпочитал
портрет, жанр и, наконец, плакат. Он старался найти стиль своего времени,
но эти попытки были полны неудач и неясностей.
Годы проходили над Советской страной, как широкий ветер, - прекрасные
годы труда и преодолений. Годы накапливали опыт, традиции. Жизнь
поворачивалась, как призма, новой гранью, и в ней свежо и временами не
совсем для Берга понятно преломлялись старые чувства - любовь, ненависть,
мужество, страдание и, наконец, чувство родины.
Как-то ранней осенью Берг получил письмо от художника Ярцева. Он звал
его приехать в муромские леса, где проводил лето. Берг дружил с Ярцевым и,
кроме того, несколько лет не уезжал из Москвы. Он поехал.
На глухой станции за Владимиром Берг пересел на поезд узкоколейной
дороги.
Август стоял жаркий и безветренный. В поезде пахло ржаным хлебом. Берг
сидел на подножке вагона, жадно дышал, и ему казалось, что он дышит не
воздухом, а удивительным солнечным светом.
Кузнечики кричали на полянах, заросших белой засохшей гвоздикой. На
Цолустанках пахло немудрыми полевыми цветами.
Ярцев жил далеко от безлюдной станции, в лесу, на берегу глубокого