"Константин Паустовский. Клад (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

смолокуры, живем крепко. Потому что вся внутренность у нас просмоленная.
Никакой болезни не допускает. Смолокура даже комар не берег. А ежели,
конечно, посмотреть с птичьего полета, то какая это жизнь! Одна смола да
уголь, пустошь да гарь!
- Да-а, пустошь! - повторил он и осторожно взял черными от смолы
пальцами белоснежный кусок сахара. - Был глушняк - и есть глушняк! Вроде
позабыло правительство про наши места.
- Черед не дошел, - заметил Тиша.
- Вот бы вызвали меня в Москву да расспросили, - ох, и рассказал бы я
им! Ты бы мне это устроил, Аркадий Петрович. А? Чтобы съездить в Москву,
- Трудновато, - ответил Гайдар. - Это здесь ты отчаянный, А в Москве из
тебя слова не вытянешь.
- Вот и нет! - возразил Тиша. - Дед у нас ужас какой смелый.
- А ведь верно! - закричал Василий. - Верно, Тишка, разрази тебя
громом!
- А чего бы ты в Москве рассказал? - спросил Гайдар.
- Перво-наперво про леса. Какие это леса, мать честная! Закатились во
все стороны за самый окоём. К вечеру подымись на бугор, взгляни, как туманы
над ними струятся, - сердце замрет. Но что-то, замечаю, многовато стало
сухостоя в лесу. Трухи - целые навалы! От трухи всякий червь-паразит
заводится и дерево точит. А озера! Черным дубом завалены. Некуда донку
закинуть - враз порвешь. И стоят в тех дубовых корягах, как разбойники в
пещерах, темные окуни. Вот с этот поднос!
Василий показал на жестяной поднос под жалобно сипевшим самоваром.
- Торфа по болотам прямо бездонные! В реках - выхухоль, выдра, язь. Да
что леса! Заливные луга на сотни километров вдоль Оки тянутся. Как
зацветут - не надышишься. Однако и луга, как я примечаю, все меньше хорошей
травы родят. Видать, стареют. Позарастали бурьяном, боярышником, лозой. Вот
и пребывает наш край, как говорится, в пренебрежении. А ежели за него
взяться, будет здесь золотая земля.
Проснулись мы на следующий день рано и в такой тишине, что было слышно,
как со слабым звоном капала с крыши на перевернутое ведро ночная роса.
Только что взошло солнце. Оно было не мутнее, как вечером, а светлое,
свежее, отдохнувшее за ночь.
Мы пошли вдоль канаты, чтобы найти место поглубже и выкупаться.
- Стой! - вдруг сказал Гайдар. - Что это такое? Вон там за кустом.
Это "что-то" оказалось девочкой лет семи. Заметив нас, она затаилась
за кустом волчьей ягоды.
Мы подошли к девочке. Она сидела на траве и испуганно смотрела на нас
большими синими глазами. Рядом стоял кувшин с молоком, завязанный чистой
тряпицей.
Девочка была в вылинявшем желтом платке и длинной черной юбке,
доставшейся ей, должно быть, от старшей сестры.
- Что ты есть за человек? - спросил Гайдар. - Признавайся!
- Я с Шамурина, - торопливо ответила девочка, встала, наступила на свой
подол и чуть не упала. - Наша деревня веч там, за канавой. Всего девять
дворов.
- Ты Тишина сестра?
- Ага! Лиза. Тишка зимой в школе учится по четвертому классу.
- А ты?