"Константин Паустовский. Письма (Собрание сочинений, том 9) " - читать интересную книгу автора

Каждый день у меня мертвый, потому что я не вижу тебя, и каждый день
бывают порывы к тебе и часы тоски, такой широкой и еще небывалой, что я не
могу оставаться на месте. Я ухожу, я брожу часами по городу, пока тоска не
перейдет в глухую ноющую боль. Раньше я часто думал о тебе, теперь же не
то, я даже не думаю, нет,- теперь у меня такое чувство, словно меня
раздробили и все лучшее во мне осталось там, с тобой, словно я оторван от
корней, от всего, что давало силу и возможность еще многих носознанных
достижений. Маленькая хрупкая девочка сама не знает, какая в ней сила и
любовь.
Ведь после Ефремова, когда я приехал в Москву, и потом в Минск, и
снова в Москву, я так быстро и неожиданно стал меняться, радостно
почувствовал, сколько еще юной силы и веры в себя заложено во мне. Я словно
увидел свою душу. Озаренными стали дни, изменился даже голос, и увереннее
стали движения.
А потом случилось то, о чем я писал тебе,- завод, военная служба.
Ты поймешь, Хатидже, как тяжело и противно мне все это.


28

Пять дней я пробыл на заводе Акц. О-ва Г. Лист на Софийской
набережной, против Кремля, потом меня перепели на Бутырский завод, за
Марьиной Рощей. Здесь я пробуду недолго, числа до 24-го, потом - в Одессу.
В Одессе, говорят, почти нет работы, и у меня будет много свободных часов.
Мне предлагали Москву и Киев, но я отказался,- мне необходимо, больше всего
мне необходимо теперь остаться хотя бы ненадолго одному.
Перед Одессой мне, может быть, удастся приехать па несколько дней в
Севастополь, если же нет, то я напишу из Одессы. Если на пасху нельзя будет
удрать - ты ведь сможешь приехать ко мне, Хатидже. Ведь так?
В Одессе я буду писать. (Недоверчивая улыбка.) Напрасно Вы улыбаетесь,
миледи. Это слишком жестоко с вашей стороны. Я пишу даже теперь, хотя все
окружающее устроено так, чтобы мне помешать. Есть стихи. Есть стихи о
поэтах и детях. Я люблю их за то, что в то время, когда
"Купцы плывут за пряжей к озерам диких стран
И рыболовы смотрят с тревогой в океан
И золото считают у хижины своей,
Лишь вы одни беспечны у солнечных морен".
Много стихов. В них солнце "жгучим золотом ласкает наши лица", и "море
древнее качает в колыбели прозрачно-пепельный и золотистый шар", и девушка,
которая бросила рыбаку свое венчальное кольцо, рыбаку, что чинил паруса у
берега, где "жемчужный свет волны", усталость развенчанных сказок и пляски,
в которых тела девушек "мне напомнили стебли увядших цветов". Я стал
солнцепоклонником.
Я хочу написать об одном художнике (он похож на Ван Гога), который
увлекался Японией, трепетными контурами Хокусаи, любил цветение садов и
золотеющее солнце.
Я хочу сказать о том, что в тонких болезненных строчках его писем, в
его жизни лихорадочной и сумбурной, в искании солнца и воздуха, в
несбыточной грезе о творчестве, которое даст синтез чеканный и чистый пашей
необычно хрупкой души, в тоске, в презрении к "белому" с его ужасной