"Константин Паустовский. Письма (Собрание сочинений, том 9) " - читать интересную книгу автора вскипел и дал в Таганрог телеграмму перевести меня временно в Юзовку.
Юзовка - это для браковщиков считается чем-то вроде Нарымского края. Будь покойна и жди телеграммы. У меня глубокая тоска по тебе, но мне будет больно видеть тебя в этом гиблом, безнадежном месте. Ты пишешь о серых днях над морем. Неужели нет особого очарования в пустых, прохладных днях над белым, замолкшим морем? Эти дни - словно ожидание, словно грусть земли о солнечности, о ярком небе, грусть, пронизанная верой. В твоем маленьком письме я уловил много боли, оно неокончено, оборвано. Ты еще боишься, Хатидже, что тебя отрывают от дум обо мне, но разве этого можно бояться. Прощай, до завтра. Кот. 2/V. Я запечатал письмо и хотел уже отправить его, когда мне подали казенный пакет из Екатеринослава. "На днях выедет в Юзовку на Ваше место студент такой-то, который будет постоянно в Юзовке. Ознакомьте его день-два с положением дел и уезжайте в Таганрог. Полковн. Панкин". Я ознакомлю его не в день, а в два-три часа, и в день отъезда дам тебе телеграмму. Заместитель приедет, должно быть, завтра. И на пасху я, м. б., увижу тебя в Таганроге. Как хорошо, Хатидже. Е. С. ЗАГОРСКОЙ 10 апреля 1916 г. Юзовка Эти дни я ждал, Хатидже. Где-то глубоко жила надежда увидеть тебя, она затушевывала боль, окутывала дни светлой и грустной дымкой. Я не писал, я больно, я пишу такие письма, которым не надо верить, а ты им всегда веришь,- поэтому я молчал. Я думал о тебе, теперь я могу думать только о тебе; иногда большим напряжением воли я заставляю себя уходить в книги, в жизнь, но из этого никогда ничего не выходит. Оторвать меня от тебя - это убить меня, измучить медленно и жестоко. Мама пишет мие - "Я хотела бы, чтобы Загорская знала и верила, как она мне бесконечно дорога. Я хочу написать ей об этом, пусть она простит мне, что я до сих пор не собралась - у меня такая тяжесть на душе, я ничего не могу соображать, я хотела бы, чтобы все забыли о моем существовании, точно меня нет на свете. Я никогда не успокоюсь и не хочу успокоиться, никогда, ни на одну 38 39 минуту не могу забыть Диму и Борю, жизнь для меня умерла, слишком велико горе". А сегодня телеграмма из Москвы, которой я сразу не понял. "Если нет препятствий от воинского начальника - можешь приехать выяснить положение. Ходатайство об оставлении студентов-браковщ. возбуждено. Высочанский". Очевидно, дома напутали. Призваны студенты 9(V) 1894 и 93 годов, а я 92 года. Моя очередь следующая. Служба на заводе, как разъяснил па днях Глави. |
|
|