"Милорад Павич. Хазарский словарь. Роман-лексикон в 100000 слов (Фрагменты)" - читать интересную книгу автора

- Пробидев поташта се озлобити...- и монах понял, что
архангел говорит, пропуская существительные. Потому что
существительное - для Бога, а глаголы для человека. На это
иконописец ответил:
- Как же мне работать правой, когда я левша? - Но оленя
уже не было перед ним, и монах тогда спросил Никона: - Что это
было? А тот совершенно спокойно ответил:
- Ничего особенного, это все временное, я здесь просто на
пути в Царьград... А потом добавил:
- Человека сдвинешь с места, где он лежал, а там черви,
букашки, прозрачные, как драгоценности, плесень...
И радость охватила его всего, как болезнь, он переложил
свою кисть из левой руки в правую и начал писать. Краски
потекли из него, как молоко, и он едва успевал их класть...
Он кормил и исцелял красками, расписывая все вокруг:
дверные косяки и зеркала, курятники и тыквы, золотые монеты и
башмаки. На копытах своего коня он нарисовал четырех
евангелистов - Матфея, Марка, Луку и Иоанна, на ногтях своих
рук - десять божьих заповедей, на ведре у колодца - Марию
Египетскую, на ставнях - одну и другую Еву (первую Еву - Лилит
и вторую-Адамову). Он писал на обглоданных костях, на зубах,
своих и чужих, на вывернутых карманах, на шапках, на потолках.
На живых черепахах он написал лики двенадцати апостолов,
выпустил их в лес, и они расползлись. Тишина стояла в ночах,
как в покоях, он выбирал любой, входил, зажигал за доской огонь
и писал икону-диптих. На этой иконе он изобразил, как архангелы
Гавриил и Михаил через ночь передают друг другу из одного дня в
другой душу грешницы, при этом Михаил стоял во вторнике, а
Гавриил в среде. Ноги их упирались в написанные названия этих
дней, и из ступней сочилась кровь, потому что верхушки букв
были заостренными. Работы Никона Севаста зимой, в отсвете
снежной белизны, казались лучше, чем летом, на солнце. Была в
них тогда какая-то горечь, будто они написаны в полутьме, были
какие-то улыбки на лицах, которые в апреле гасли и исчезали до
первого снега...
Его новые иконы и фрески запоминались на всю жизнь; монахи
со всей округи и живописцы из всех монастырей Овчарского ущелья
собирались в Николье, будто их кто созвал, смотреть на краски
Никона. Монастыри начали наперебой зазывать его к себе, его
икона приносила столько же, сколько и виноградник, а фреска на
стене стала такой же быстрой, как конь... Однажды Никон
задумался и сказал себе:
- Раз я, левша, так рисую правой, как бы я мог рисовать
левой! - и переложил кисть в левую руку...
Эта весть сразу разнеслась по монастырям, и все
ужаснулись, уверенные, что Никон Севаст опять вернулся к Сатане
и будет наказан. Во всяком случае, уши его стали опять острыми
как нож, так что говорили - его ухом можно кусок хлеба
отрезать. Но его мастерство осталось таким же, левой он писал
так же, как и правой, ничего не изменилось, заклятие архангела