"Милорад Павич. Хазарский словарь. Роман-лексикон в 100000 слов (Фрагменты)" - читать интересную книгу автора

из его окружения и воспоминаний, и наконец из этого совершенно
чужого мира исчез и он сам, как будто бы ночью, во время сна,
он превратился в какого-то совсем другого человека, лицо
которого, мелькнувшее перед ним в зеркале, испугало его так же,
как если бы он увидел собственную мать или сестру, заросшую
бородой. У того, другого, были красные глаза и стеклянные
ногти, а один ус - седой.
В этих снах, прощаясь со всем окружавшим его, Бранкович
дольше всего видел свою покойную сестру, но и она в этих снах
каждый раз теряла что-то в своем облике, так хорошо знакомом
Бранковичу, а взамен получала какие-то новые черты, незнакомые
и чужие. Они достались ей от какой-то неизвестной особы,
которая дала ей прежде всего голос, потом цвет волос, зубы, так
что в конце концов оставались лишь руки, которые обнимали
Бранковича все более и более страстно. Все остальное уже не
было ею. И вот однажды ночью, которая была такой тонкой, что
два человека, один из которых стоял во вторнике, а второй в
среде, могли через нее пожать друг другу руки, она пришла к
нему преображенной совершенно, такой прекрасной, что от ее
красоты весь мир вокруг замер. Она обняла его руками, на каждой
из которых было по два больших пальца. Он едва не сбежал от нее
из своего сна, но потом сдался и сорвал, как персик с ветки,
одну из ее грудей. После этого он снимал с нее, как с дерева,
каждый свой день, а она дарила ему каждый раз новые плоды, все
слаще и слаще, и так он спал с ней дни напролет в разных снах,
как делают это другие люди со своими наложницами в нанятых на
ночь домах. Но в ее объятиях он никогда не мог определить,
какую из ее рук с двумя большими пальцами он чувствует на своем
теле, потому что разницы между ними не было. Эта любовь в
сновидениях, однако, заметно истощала его наяву, причем так
сильно, что он просыпался почти полностью выжатым из своих снов
в собственную постель. Тогда она пришла к нему и сказала:
- Кто с горечью в душе проклинает, тот будет услышан.
Может быть, мы еще встретимся в какой-нибудь другой жизни.
Бранкович никогда не узнал, говорила ли она это ему, киру
Авраму Бранковичу, или же его двойнику из сна с седым усом,
куросу, в которого Бранкович превращался, пока спал. Потому что
во сне он давно уже не чувствовал себя Аврамом Бранковичем. Он
чувствовал себя совсем другим, тем самым, у которого стеклянные
ногти. В своих снах он уже много лет не хромал, как наяву. По
вечерам казалось ему, что его будит чья-то усталость, так же
как с утра он ощущал сонливость от того, что кто-то где-то
чувствует себя выспавшимся, вполне пробудившимся и бодрым. Веки
его тяжелели всегда, когда где-то раскрывались веки кого-то
другого. Его и незнакомца соединяют друг с другом сообщающиеся
сосуды силы и крови, и эта сила переливается из одного в
другого так же, как переливают вино, чтобы оно не скисло. Чем
больше один из них ночью во время сна отдохнул и набрался сил,
тем больше те же самые силы покидали другого, оставляя место
усталости и сну. Самое страшное было - неожиданно заснуть