"Сергей Павлов. Чердак Вселенной." - читать интересную книгу автора

маслу. Гориллам везет в ТР-запусках. Сколько было горилл, все проходили
удачно. Это шимпанзиному племени не везет - слишком часто гибнут во время
экспериментов. Правда, за последние два месяца только один Эльцебар...
Коля вдруг попятился и с маху сел на жесткий металлический табурет.
Ошалело повращал глазами. Эльцебар... Монополярный выверт... Залитые
кровью изголовье, подушка, лицо... Но как это раньше не пришло ему в
голову!
Сорвавшись с табурета, он стремительно забегал по отсеку. Ну
разумеется! Это была кровь Эльцебара!..
Однако все это срочно необходимо выложить ТР-физикам. Дескать, под
носом у вас, дорогие товарищи, действует паразитный туннельчик, а вы и не
знаете!.. Конечно, поверят не сразу. Смеяться будут. Впрочем, им сейчас не
до смеха. Жаль, что на станции нет Калантарова: он понял бы с полуслова.
Он такой - он всегда все понимает, вроде Ульриха Иоганновича... Может
быть, туннельчик - это какая-нибудь опасная пакость! Может, именно из-за
него погиб Эльцебар?..
Коля подбежал к Буту, быстро разъединил замки, которыми скафандр
крепился к креслу, пристегнул к скобе на затылочной части шлема длинный
поводковый леер, намотал его на руку и тихо, но властно скомандовал:
- Встать, Буту! Встать!
Обезьяна нехотя повиновалась. Полужесткий скафандр сильно сковывал
движения. Ссутулившись, Буту неуклюже и тяжело топтался на месте, упираясь
верхними лапами в пол.
Коля нажал ногой педаль. Участок стены провалился вниз. Свертываясь в
рулон, уползла кверху гибкая дверь кабины лифта. Кабина широкая, разделена
пополам вертикальной решеткой. Буту самостоятельно, без Колиных понуканий,
поковылял в правое отделение. Коля шагнул в левое. Дверь опустилась, лифт
тронулся.
- А ты молодец. Буту, - сказал Коля сквозь ограждение. - И совсем не
дурак. Вдвоем мы заставим физиков выслушать нас. Кстати, узнаем, почему до
сих пор нет сигнала на выход... Ну вот и приехали!
На верхний этаж первого яруса добрались без происшествий. Правда,
Буту немножко нервничал на эскалаторе, однако путь на "чердак" был
недолог, и все обошлось как нельзя лучше.
Коля знал, что самое главное на "чердаке" - это, конечно,
диспетчерская. Более того, кроме диспетчерской и шаровидной комнатушки
информатория, здесь не было ничего похожего на остальные помещения
станции, щедро нашпигованные различным оборудованием и автоматикой. В этом
смысле здесь было пусто и голо, но Коле это почему-то нравилось.
Здесь плавали айсберги. Сахарно-белые айсберги на черной воде под
черным небом. И отражения айсбергов... Огромный простор, заполненный
ледяными горами.
Вряд ли это было сделано специально, в угоду эстетствующему снобизму.
Наверное, просто так получилось. Наверное, после капитальной переделки
станции, когда все бытовые и технические службы переместились в глубь
астероида, на "чердаке" опустело множество помещений, и строителям не
оставалось ничего другого, как соединить бывшие залы и комнаты в единый
ансамбль декоративных полостей.
Вместо однообразных прямоугольных стен под огневыми ножами камнерезов
стала вдруг возникать музыкально плавная асимметрия абстрактных форм.