"Сергей Павлов. Волшебный локон Ампары" - читать интересную книгу автора

неизвестно на что указующих. Кир-Кор шагал наугад. Забредая в тупиковые
гроты, он неизменно обнаруживал там постамент из гранита, увенчанный
базальтовой головой слона с короткими бивнями. Гроты эти можно было
принять за некие катакомбные захоронения особо отличившихся чем-то перед
людьми представителей рода Elephas. Если бы не надпись на постаментах. На
всех постаментах она была одинакова: "МАРАКАС". Буквальное совпадение с
популярным дигейским ругательством развеселило Кир-Кора.
Встречались и постаменты без надписей. Шеренгу из десяти таких
постаментов Кир-Кор обнаружил в широком, сплошь остекленном коридоре, и
каждый из них был увенчан головой матерого гиппопотама. Это не было
десятикратным повторением скульптурного "портрета" одной и той же особи
Hippopotamus amphibius, однако и существенных различий в окаменелых чертах
изваянии Кир-Кор не заметил. Кстати, вопрос о вероятии экзотических
захоронений здесь отпадал сам собой, поскольку своеобразная конструкция
пола позволяла смотреть сквозь плиты прочного, как алмаз, и прозрачного,
как молодой лед, керамлита. Под плитами - ничего, кроме ажурных опор и
подсвеченного снизу потока воды. Поток подчинялся ритму берегового прибоя:
вода толчками увлекала вдоль коридорного канала медуз, креветок, нити
водорослей, рыбью мелочь; кувыркаясь, как сорванный с дерева лист,
пронеслась пурпурная морская звезда.
Коридор-канал "впадал" в большую пещеру, освещенную, как показалось
Кир-Кору издалека, жарко пылающими кострами. Освещение впечатляло.
Ступая по керамлитовой почве над глубью подземного озера (и не
испытывая при этом ни малейшего удовольствия), он видел на далеком дне
подсвеченные скалы.
Языки рубиново-красного, желтого и розового пламени, стекая по стенам,
создавали во всех направлениях неуютно обширного пещерного интерьера
своеобразные световые эффекты, сильно искажающие перспективу; в сочетании
с высокими потолками и слишком прозрачным полом это странным образом
порождало иллюзию грандиозного всепланетного пожара: все четыре стороны
света представлялись охваченными огненной бурей - север, запад, юг и
восток...
Центральный участок прозрачного пола (над самой большой глубиной) был
занят строгим каре красновато-коричневых кресел. Кир-Кор остановился. Каре
покоилось на цилиндрическом, словно выросшем из подводных скал основании и
содержало в себе ровно сто шестьдесят девять мягких красно-коричневых
единиц. Каждое сиденье украшал искусно выполненный рисунок - предметное
изображение рога изобилия. Изображения самого рога были стандартными, а
вот через край сыпалось разное: корнеплоды и клубнеплоды, монеты и ордена,
кирпичи и лопаты... На сиденьях ближайших кресел - рыбное изобилие,
плодово-ягодное, злаковое, журнально-книжное. Над спинками кресел по обе
стороны изголовья торчали большие черные наушники. Это выглядело как
приглашение сесть и послушать. Почему-то вдруг вспомнился кресельный
подъемник в Мировом музее сословных революций. Вспомнился, видимо, кстати.
Секунду поколебавшись, Кир-Кор придавил своим телом журнально-книжный
поток. Грандиозное зарево всемирного пожара сразу погасло, вспыхнуло
множество указателей, повернутых стрелками кверху. Подлокотники, звонко
щелкнув, сомкнулись полукольцом страховочного захвата, кресло
приподнялось, выдвинулось из ряда себе подобных, плавно повернуло против
часовой стрелки и устремилось к потолочному своду, где уже раздвигались