"Андрей Павлухин, Александр Татульченков. Апофеоз синего будильника" - читать интересную книгу автора

вонючих носков, шипованых "гриндерсов", кожаной куртки-косухи и прочих
атрибутов нелегкой панковской культуры.
По воскресеньям Федот устраивал акции сожжения. Закупал в райцентре
партию пиратской аудиопродукции попсового содержания и вдохновенно
погружал в пламя справедливости. Действо разворачивалось во дворе
директорского дома, отличалось зрелищностью и диким накалом страстей.
Федот разводил на гранитных плитах костер и по очереди скармливал Красному
Петуху признанные общественностью интеллектуальные шедевры "Руки вверх!",
Алсу, Филиппа Киркорова и ДеЦла, Надежды Бабкиной и прочих
миксеров-фасовщиков народного опиума. Подтягивались малочисленные,
закаленные в уличных боях братья по разуму, приносили ненавистные кассеты
и диски, приобщаясь к обряду очищения.
Мир светлел, и жизнь становилась легче.
Постепенно к рациону Красного Петуха прибавлялись новые ингредиенты:
постеры, дешевые глянцевые журнальчики, афиши, сорванные с городских
стен и заборов. Кто-то приносил водку, пиво, ганджу, круг посвященных
расширялся, обряд посещали сатанисты, кислотники, порой заглядывали на
огонек заезжие "свядомыя" барды, говорили о Белостоке и дерьмовой жизни.
Однажды среди собравшихся Федот приметил странного типа. Он был схож с
умывальником невероятно древней конструкции, и если бы Федот читал в
детстве сказки, а не баловался с какашками, то знал бы, что перед ним -
Мойдодыр.
Как занесло блюстителя чистоты в мерзкое панковское общество одному
Будде известно, но он там был. Факт есть факт, как говаривал товарищ
Берия. Федот не особо удивился внешности собеседника. Будучи под кайфом,
он проникся идеей родства с изнанкой вселенной и осознал, что его вновь
обретенный друг - гость из параллельного слоя реальности. А, осознав,
ощутил непреодолимое желание подарить Мойдодыру старую пишущую машинку и
тем самым предоставить ему уникальную возможность воздействовать на
незрелые обывательские умы - посредством отпечатанных и распространенных
листовок.
Осень сменяла весну, а лето иногда колосилось зимой.
Крестьяне сажали яровые, косили кукурузу.
На хлебозаводе зрели ростки чуждых форм жизни...
Федот испытывал острое, хроническое раздвоение личности. Директор
Лимонов не подозревал о своем втором "я", панк Федот не догадывался о
хлебобулочной ипостаси и никак не мог взять в толк, откуда берутся деньги
на пиво. Лимонов чувствовал, что кроме него в доме живет еще некто. Этот
некто занимал комнату на втором этаже, с отдельным входом и открытой
летней террасой.
Дверь, ведущая в лимоновский сектор, была надежно заколочена. Федот
думал, что комнату он снимает, но за какие средства - вот вопрос. Панк не
работал, принципиально бунтуя против системы. Хозяина он никогда не видел.
Таинственные потусторонние силы, как уже говорилось выше, снабжали его
презренным металлом, едой и информацией, содержащейся в виде записок на
листках, выдранных из ежедневника. Похоже, владелец имения - человек
серьезный, деловой, решил Федот.
Очередная записка гласила: "Заплатить за газ".
Федот не пользовался газом. В его комнате стояла электрическая плитка,
на которой он грел воду для "роллтонов" и жарил яичницу на чугунной,