"Алексей Павлов. Вождь племени" - читать интересную книгу автора

племени. Поднимаясь по трапу в тускло поблескивавший в вечерней темноте
самолет, Сергей дотронулся свободной рукой до груди и ощутил под рубашкой
талисман. Ну да, хоть этот был с понятием, подумал Сергей. Тот, кто был с
понятием, руководил неким затерянным во вселенной коллективом аборигенов,
мало известным науке. Попасть в племя было не просто, недаром за эту услугу
пришлось конкретно заплатить, чего делать решительно не хотелось, но Сергею
объяснили, что не каждый может воспользоваться таким случаем, денег здесь
мало, нужно особое расположение, даже уважение, которое Сергею и выразил за
стаканом виски Джон. "Ты - мой друг, Сергей, - сказал Джон на пятый день
знакомства. - А для друзей не жаль ничего". И рассказал про особую, не
значащуюся в туристических проспектах услугу. - "Только не участвуй в
ритуальных танцах". - "Почему?" - спросил Сергей. - "Не надо, - ответил
Джон,- во время танцев они становятся колдунами и способны изменить
судьбу". - "Чью судьбу? Мою?" - "Всех, кто участвует". После чего Сергей
решил твердо, что обязательно постарается в ритуальных танцах поучаствовать,
а московские кореша, тоже миллионеры, будут потом ему завидовать: денег не
пожалел, экзотику видел; круто, в общем.
Где-то за краем земли остался чудной ритуал встречи с размалеванными
аборигенами, когда пришлось, соблюдая обычай, тереться при встрече носами с
каждым и принюхиваться. В натуре экзотика. За меридианами и параллелями
остался и вождь племени, проявивший к Сергею неожиданное уважение. Джон
переводил не слишком хорошо, но, в целом, понятно. А когда пришла ночь,
Сергей был уже с вождем на равных, оба ощутили ту мужественную
сопричастность к управлению чужими судьбами, которая свойственна хозяевам
жизни. Оба говорили "я тебя уважаю" и восклицали по очереди "а ты бы мог" -
приводя друг другу примеры из своей жизни. - "А ты бы мог быть вождем
племени?" - "Конечно" - с достоинством ответил Сергей. Что-то не по делу
хотел вставить в их разговор Джон, но Сергей лишь однажды повернулся к нему
и дружелюбно объяснил, что заплатил деньги, и дело Джона только переводить.
Ритуальные танцы были... трудно сказать, какими они были. Были, и все.
Сергей уплывал в отблеске пламени, ритме странной отрывистой речи, дикой, но
слаженной пляски, во время которой, чувствуя на плечах руки туземцев,
понимал, что удостоен необычной чести, и удивлялся, что эти ритмы, эта ночь,
эта краска, нанесенная на его лицо и тело - все это относится к нему
особенным образом. Когда в апогее этой невероятной ночи вождь повесил ему на
шею большой коготь, Джон отсутствующим голосом сказал: "Теперь ты - вождь
племени". И перевел дальше: "Ты проживешь сто двадцать лет".
В Москве Сергея одолела тоска, и заглушить ее не получалось ничем.
Отбросив дела, он погрузился в собирание долгов, категорически отказал всем
в продлении кредитов, немного отошел и совершенно хорошо почувствовал себя
лишь на встречах, где рассказывал, что он теперь вождь племени и будет жить
сто двадцать лет. Чтобы продлить хорошее самочувствие, Сергей объехал чуть
ли не всех знакомых и всем предъявил коготь.
В самолете Москва - Сочи едва набралось нужное количество пассажиров.
Компанию шумных и пьяных молодых людей не допустили к полету. Это Сергею
понравилось. Ничто так не радует, как чужие неудачи, отметил он про себя с
ухмылкой. Устроившись где-то в начале салона, Сергей поставил сумку рядом на
сиденье и понял, что хочет в Новую Зеландию, а именно в племя. Он никогда не
курил, был умерен в еде, тренировался, но ему не давалась премудрость
долгого спокойствия. Проглотив какого-нибудь нерасторопного конкурента,