"Владимир Андреевич Павлов. Дозор на сухой миле (пионеры-герои)" - читать интересную книгу автора

- Который? Этот? - встала из-за стола Семенова, оперлась руками о
столешницу и наклонилась, чтоб внимательнее рассмотреть Безбородьку.
Безбородько резко потянулся к карману, но с одной стороны Рыгор, а с
другой Даликатный перехватили его руки:
- Спокойно, дядюшка!
Даликатный вытащил у него из кармана пистолет, передал через стол
Стежке...
Уже в землянке разведчиков Безбородько признался, что он - Клепацкий.
Настоящего же Безбородьку, честного коммуниста, руководителя подпольной
группы в деревне, немцы расстреляли. К моменту побега из-под расстрела,
который им специально устроили немцы, Радкевич, напарник, уже знал его,
Клепацкого, как Безбородько. Кличка второго шпиона - Пиявка. Где он -
Клепацкий не знал, а может быть, но хотел говорить. Он сидел бледный как
полотно. Даже глаза побелели. Таких глаз Толя никогда еще не видел. Как у
вареной рыбы.
В землянке был уже и дядька Антон. Ему рассказали обо всем Рыгор и
Малюжиц. Дядьку Антона так и передернуло, когда он припомнил, что стоял с
этим гадом целую ночь в секрете. Преодолевая отвращение, он стал извлекать
из памяти подробности. Как с вечера задождило, как этот мнимый Безбородько
говорил, что не худо бы перебраться в бригаду - масштаб побольше, а он,
Антон, ему возражал: никакой, мол, разницы, где воевать. Вспомнил, как по
дороге напарник старательно обходил мокрые места, говоря, что в такой
грязюке можно и каблуки потерять. А грязи-то настоящей не было, чуть-чуть
примочило. Тогда еще дядьке Антону подумалось: "Ишь ты его, хочет в бригаду,
там, думает, к геройству ближе, а сапоги жалеет".
Припомнив все это, он шагнул к Клепацкому:
- А ну, сбрасывай сапоги!
Помог стащить. Оторвали каблуки. Так и есть! В одном из них, в левом,
нашли пакетик с ядом.
Сам не свой Толя вышел на свежий воздух. "Как же так? Как же так?! -
взволнованно думал он. - Я же с ним вместе пришел в отряд. Все подумают, что
и я такой же".
Ноги стали как ватные, и он присел на скамейку. Внутри все колотилось.
"Как же так?!" Мысли набегали одна на другую и никак не могли связаться
воедино. Но в этом душевном разладе выстраивалось уже что-то цельное,
определенное: не так все просто в жизни, как ему думалось. А может, и не
думалось - казалось, хотелось, чтобы было просто. И все его обиды выглядели
теперь такими мелкими, что при воспоминании о них комок подступил к горлу, и
Толя готов был тихонько заплакать.
"Чего ты пришел в партизаны? - вопрошал кто-то другой, сидевший внутри
его. - Убить черного немца, которого видел во сне, или бороться каждую
минуту, каждый час? Бороться! Вон хлопцы, которых ты изо дня в день видишь,
делают то, что велят командиры или обстоятельства. И все люди как люди. А
ты?.. "
Клепацкого увели. Из землянки вышел дядька Антон, сел рядом с Толей,
заговорил:
- Вот так, брат, в нашем деле: доверяй, но проверяй. И ко всему
прислушивайся, приглядывайся, все запоминай. Размышляй обо всем. Хорошим
солдатом сразу не станешь. А постепенно, помаленьку. Это как дважды два -
четыре.