"Сергей Павлов, Надежда Шарова. Волшебный локон Ампары (Первая часть)" - читать интересную книгу автора

тебя из своего актива, и все дела..." Он привык к риску. Риск - атрибут
профессии дальнодея. Его профессии. Он был привычно спокоен. Только вот
ощущение нехорошее - будто отпуск кончился.
Громыхнуло сразу двумя залпами, но где-то уже в стороне, глухие,
раскатистые удары. Мокрый сумрак сгустился до фиолетовой полутьмы, вспышек
молнии не было видно. Зато осветились магическим голубоватым сиянием три
шара на невидимых в тумане штырях. Водяную пыль пронзили струи дождя -
плотный ливень тяжело ударил в крыло. Разверзлись хляби небесные...
Под напором массы дождевой воды полет (если это был еще полет)
проходил в режиме быстрого, неупорядоченного снижения. Правда, вращение
прекратилось - хоть за это ливню спасибо. Внизу стало светлее - из
фиолетовой полутьмы выплыло нечто вроде круглого мутно-серого озера с
идеально круглым островом посредине. Кир-Кор увидел на светлом фоне темную
бахрому дождя, и ему подумалось: "Выпадаю с осадками". Он глядел вниз и
никак не мог понять, что же все-таки проступает сквозь белесую муть как
зрачок страшно выпученного великаньего ока... Муть внезапно рассеялась.
При свете дня таинственное око перевоплотилось в серебристо-белую гору с
черным кратером на вершине. Вода заливала глаза, и Кир-Кор не сразу
сообразил, что шквал несет его вместе с дождем над самой верхушкой
островной Башни погоды и что исполинские полукольца импульсных дингеров
разведены над кратером и - самое ужасное! - выдвинуты на рабочую высоту!..
И прежде, чем мозг разнесло магнитным ударом на мириады осколков, Кир-Кор
успел увидеть прямо по курсу яркую синеву океана и несколько островов. А
последнее, что он слышал, был крик боли, но понять, что это его
собственный крик, уже не успел.


2. ВЕРТУНЫ, ФЕРРОНЬЕР, МАТЕЙ И МАРСАНА

Он лежал на неоглядной красной равнине, словно связанный Гулливер.
Справа от него была ночь, слева - день. Черными кобрами покачивались вдали
смерчи, тускло светило слева багровое солнце. Под завывание ветра катились
по красной равнине, катились, катились, подпрыгивая, два темных
клубка-вертуна. Равнина была очень гладкая, сухая и жесткая,
клубки-вертуны - мягкие, расплывчатые. Утомительно резвы были эти клубки,
неудержимы в движении, как ветер. А ветер был душен...
Не размыкая век, Гулливер безучастно следил за игрой вертунов, пока
не стало его забирать беспокойство непонимания. Откуда-то из запредельной
дали птицами прилетели два голоса - мужской и женский, покружили над
головой, будто грифы, сели, и в этот момент клубки прекратили верчение как
по команде.
- Быстрее открой футляр стетоскана и нацепи мне экран, - клюнул
мужской птицеголос в гулливерово темя. - И не надо паники, он шевелится.
- Уже? Или еще? - клюнул женский в левое глазное яблоко, в правое.
Болезненно ущипнул за ноздрю: - А если парализован дыхательный центр?
От грифов несло аммиаком.
- Спокойнее, Марсана. Главное, он шевелится.
- Но не дышит! Матис... Это ужасно, Матис!
- Посмотрим, - раздумчиво пообещал гриф Матис и вспрыгнул на
гулливерову грудь. Лапы у грифа Матиса были из полированного металла -