"Томас Лав Пикок. Письма и дневники лорда Байрона, изданные Муром" - читать интересную книгу автора

категорических суждений о характере человека. Основное достоинство этой
биографии определялось бы тем светом, какой она должна была пролить, на
характер лорда Байрона. С нашей, по крайней мере, точки зрения, книга эта
открыла немного нового в его характере, да и то немногое, что открыто,
отнюдь не рассчитано на то, чтобы воздать должное его памяти.
Лорд Байрон всегда сам был вершиной своего искусства. Кто бы ни
находился на его картинах, передний план неизменно оставался за ним. Кто-то
совсем по другому поводу сказал о Колридже: "Он сделал читателя своим
доверенным лицом". Что же касается признаний лорда Байрона, это были скорее
полупризнания, более рассчитанные на то, чтобы подогреть любопытство, нежели
удовлетворить его. Байрон никогда не скрывал своих чувств, однако он скорее
намекал, чем сообщал об обстоятельствах, их породивших; его намеки были
полны туманных самообвинений в воображаемых преступлениях, которые,
естественно, тут же становились предметом досужих сплетен ничем не
гнушающейся публики. Он и впрямь в своих сочинениях и беседах, особенно в
последние годы жизни, отдал должное мистификации; он говорил многое из того,
что приводило в совершенное замешательство добросовестных его биографов,
которые были вынуждены сообщать то, во что не верили другие, считавшие, что
раз он так не думал, значит, он не мог такое сказать, что совсем не одно и
то же. Многие из его признаний капитану Медвину {5} и мистеру Ли Ханту {6}
отдавали мистификацией. Это были признания под стать итальянской opera buffa
{комической опере (ит.).}, где ремарки in confidenza {доверительно (ит.).}
неизменно означают, что в словах действующего лица не будет ни слова правды.
Лорда Байрона с самого начала отличало неукоснительное стремление к истине,
однако падение нравов сказывается на правдивости даже самых чистосердечных
людей, а потому, учитывая всю меру превратного понимания, мы все же считаем
для себя невозможным читать мемуары Медвина и Ханта, не отдавая отчет в том,
что оба достойных джентльмена находились во власти самой беззастенчивой
мистификации. Лорд Байрон беседовал с ними в том же духе, в каком писалась
большая часть badinage {шуток (проделок) (фр.).} "Дона Жуана", как,
например, в следующем отрывке:

Я, чтоб читатель-скромник не бранил,
"Британский вестник" бабушкин купил.
Я взятку положил в письмо к издателю
И даже получил ответ:
Он мило обещал (хвала создателю!)
Статью - хвалебных отзывов букет! {7}

Издатель воспринял эти строки как серьезное обвинение и принялся самым
жалостливым образом умолять лорда Байрона отказаться от них, взывая к его
чести джентльмена и благородному происхождению. За что и был выставлен на
всеобщее осмеяние, ибо никто не воспринял этот. пассаж как обвинение, во
всяком случае серьезное.
Эту склонность лорда Байрона подметил и мистер Мур, он приводит одно
письмо мистеру Далласу:
"Лорд Байрон никогда не мог отказать себе в удовольствии блеснуть
остроумием за счет собеседника. Особенно он любил озадачивать и
мистифицировать назойливых и самодовольных советчиков. Выходки, которые он
позволял себе еще мальчишкой с ноттингемским шарлатаном Лавендером, были