"Йен Пирс. Перст указующий (часть 2) " - читать интересную книгу автора

- В хрустальный шар? - сказал я с насмешкой, потому что наслышался о
таких проделках и был настороже, остерегаясь обмана.
- Нет, - ответила она серьезно. - Это вздор, который используют
шарлатаны. В стеклянных шарах никакой силы нет. Вполне хватит миски с
водой. Так вы хотите продолжать?
Я сухо кивнул. Она заковыляла наружу зачерпнуть воды из колодца, а я
положил деньги на стол и заметил, что мои ладони начинает пощипывать пот.
Она не прибегла к ухищрениям, которыми пользуются многие гадалки, ни
темноты, ни песнопений, ни тлеющих в курильнице трав. Просто поставила
миску на стол, попросила меня сесть перед миской и закрыть глаза. Я
услышал, как она льет воду в миску, услышал, как молится Петру и Павлу
папистские слова, которые в ее устах звучали странно.
- А теперь, молодой человек, - прошипела она мне в ухо, когда
завершите свои приготовления, - откройте глаза и воззрите истину. Будьте
открыты душой и будьте бесстрашны, ибо второго случая может не
представиться. Поглядите в миску и узрите.
Обливаясь потом, я медленно открыл глаза, нагнулся и внимательно
уставился на спокойную неподвижную воду в миске. И тут она пошла легкой
рябью, будто какое-то движение качнуло миску, но никакого движения не было,
затем я увидел, что вода темнеет и меняет консистенцию, словно это была
завеса или простыня на веревке. И я увидел, как из-за завесы что-то
появляется. Молодой человек, белокурый, которого я никогда прежде не видел,
хотя почему-то он казался знакомым. Он возник лишь на миг и затем исчез. Но
этого оказалось достаточно его черты навеки врезались мне в память.
Затем завеса снова замерцала, и возникла новая фигура. На этот раз
старик, совсем седой от возраста и бедствий, согбенный годами и такой
печальный, что сердце сжималось. Лица я разглядеть толком не мог, оно было
заслонено рукой, будто видение, изнемогши от отчаяния, терло и терло его. Я
затаил дыхание, тщась увидеть больше. И мне было это дано: рука медленно
отодвинулась, и я увидел, что отчаявшийся старец - мой батюшка.
Я закричал от душевной муки, потом в ярости смахнул миску со стола с
такой силой, что она покатилась по полу и разлетелась на черепки,
ударившись о сырую стену. А я вскочил на ноги, бросил старухе
оскорбительные слова и выбежал из этой омерзительной лачуги со всей
быстротой, на какую был способен.
Потребовалось еще три дня и общество неизменно заботливого Томаса, а
также бутылка, прежде чем я снова стал самим собой.

Надеюсь, меня не сочтут глупо доверчивым, когда я скажу, что эта
странная встреча оказалась последней, когда я видел моего отца, и я
убежден, что его душа присутствовала там, и моя вспышка сыграла большую
роль в последовавших событиях. Я плохо его помню, с шестилетнего возраста я
видел его лишь несколько раз, так как из-за войны меня отослали сначала к
моей двоюродной бабушке, а потом к сэру Уильяму Комптону в Варвикшир, где я
провел годы под ферулой доктора Грова.
Батюшка не упускал случая приехать и своими глазами посмотреть, как я
расту, но такие случаи выпадали редко, слишком велики были его обязанности.
И всего лишь раз я провел с ним более дня незадолго перед тем, как он был
вынужден отправиться в свое второе, и последнее, изгнание. Он был во всем
таким, каким каждый ребенок хотел бы видеть своего родителя суровым,