"Владимир Печенкин. Мустанг против Коломбины " - читать интересную книгу автора

- Что же я, по-твоему, должен делать?- раздраженно спросил Дмитрий
Максимович, понимая, однако, что именно он, глава семьи, обязан принимать
решение.
- Делай что хочешь! Мы терпим за какую-то нашу вину, а в чем виноват
ребенок? Что хочешь, но делай что-нибудь!
Прежде, до заграничного контракта, Дмитрий Максимович
председательствовал в заводской антиалкогольной комиссии. По возвращении
хотели было сотрудники вновь навесить на него хлопотное председательство,
но он отвел свою кандидатуру под разными предлогами, умолчав, конечно, о
том, что не считает себя вправе бороться с пьяницами на работе, не совладав
с алкоголичкой у себя в семье.
Вот теперь пришла нужда вспомнить прежние связи, порыться в старых
записных книжках. Самый подходящий теперь телефон - наркологического
стационара, в котором лечат заводских выпивох. Кажется, главврач там тот
же, что и три года назад, мужиковатый, неуклюжий, лысый толстяк, всегда
хмурый, чем-то недовольный. Дмитрий Максимович позвонил ему, излишне
веселым голосом напомнил о былом сотрудничестве. И попросил аудиенции.
Врач слушал хорошо, внимательно, не перебивая. Дмитрий Максимович
забыл, как его зовут, и от этого чувствовал себя еще стесненнее. Он
заторопился, скомкал конец своей истории, потупился.
-М-да,- вздохнул врач.- Обычная карусель: склонность к пьянству
приводит в сомнительные компании, общение с пьющей компанией усугубляет
алкогольную запрограммированность. И так по возрастающей... Сколько вашей
дочери лет? Двадцать три? Будем надеяться, что еще не поздно. Как она,
согласна на стационарное лечение? Или попробуем амбулаторно?
-В том-то и трагедия, доктор, что она и слышать не желает о лечении,
сразу крик, скандал: я не алкоголичка, я лучше удавлюсь! Надо в
принудительном порядке, иначе не получится.
Большие карие глаза врача выразили разочарование, морщины на лбу
поднялись к самой лысине.
- Как же принудительно? У нас не лечебно-трудовой профилакторий, куда
направляют по суду. Наши пациенты ходят свободно на работу и домой, если
надо. Конечно, кроме тех, кто доставлен в состоянии острого алкогольного
отравления или психоза.
- Да если они больны, обращают свободу во вред себе и окружающим, разве
не логичнее, не человечнее, наконец, изолировать их на время лечения ради их
же пользы?!
- Кто даст такие санкции?
Доктор все говорил правильно. И все было в корне неправильно, потому
что не решало вопроса. Дмитрий Максимович провел ладонями по горящим щекам.
Он сел в трамвай, идущий к заводоуправлению. За окнами проходила
уральская, прокопченная заводскими дымами, пропыленная колесами машин, но
все же веема - утро года. На теневой стороне улиц еще сереет лед, на
проезжей части уже пылевой вихрь. По нежно-голубому апрельскому небу от
заводских труб протянулся грязный шлейф... Возле магазина, у винного
отдела, топталась толпа, ждали с нетерпением открытия... Дмитрия
Максимовича толкнули:
-Ну, выходите или нет?
Жуков посторонился, пропуская женщину к дверям. Трамвай стоял перед
светофором. На перекрестке у обочины гаишник в черной кожаной куртке с белой