"Владимир Печенкин. Мустанг против Коломбины " - читать интересную книгу автора

острие.
Елена Георгиевна вышла. Калитин вернулся к белому табурету. Валькова
несколько минут лежала молча, прикрыв глаза синеватыми тонкими веками. Он не
стал ее торопить, только искоса взглянул на часы. Может, она уж пожалела,
что сама продлила разговор, да боязно остаться опять наедине со своими
думами. Может, ничего и не скажет. Но если сейчас поторопить, то уж точно не
заговорит.
- Конечно, я дура,- наконец вздохнула она, не открывая глаз,- что верю,
будто вы меня жалеете, вот просто так жалеете.
- Можете не верить, но я в самом деле...
- Вы тогда выпросили для меня дозу и за это никаких признаний не
требуете. Наши усть-лагвинские следователи, те - у-у!
- Они кричали на вас?

- Нет... Но как пристанут, как начнут вдвоем вопросики подкидывать! Я в
хумаре, в ломке, значит, мне и без них хоть в стенку головой, а они...

- Лиза, вы же тогда были подозреваемой, даже более того...

- Ну верно все это... Я только хочу объяснить, почему уехала из
Усть-Лагвинска, хоть и подписку давала о невыезде. Я их боялась и тюрьмы
боялась... И тех, кто заправлял у нас всем этим делом.

- Этих и без вас выявили, судили. Выяснилось, что вы там мелкая сошка.
Но как вас втянули? С чего пошло?

- По дурости, с чего больше. Никто не тянул, не заставлял. У всех нас,
таких, одна причина - собственная дурость. Из любопытства: надо, мол, всего
в жизни испробовать хоть разок для интереса. Ну и хана! Когда втянешься, в
башку пакость лезет: чем, дескать, другие лучше, пускай и другие вляпаются.

- Расскажите все с самого начала.

- Да? Вам вправду интересно? Охота, так слушайте. Только никого
называть не буду. Сама погорела, так не стану других хоть теперь впутывать.

- Хорошо, не называйте никого.

Ему как раз и требовалось, чтобы она назвала имена сбытчиков и
потребителей дурмана, особенно местных, шиханских. Но была понятна и
оглядка Лизы на "законы" тайного, мышиного мирка, в котором она
существовала: "своих" не выдавай! Ладно, пусть будет без имен. Пока ей
просто нужно выговориться.

Калитин слушал нервные, неровные слова и, имея кое-какой печальный
опыт таких бесед, понимал полнее, чем говорилось.

Ничего такого рокового в биографии Лизы не было. Обыкновенная девчонка
из обыкновенной "неполной" семьи - отец ушел от них так давно, что о нем не
вспоминали. А поскольку не вспоминали, то и алиментов с него не справляли.