"Юхан Пээгель. Я погиб в первое военное лето" - читать интересную книгу автора

ими кишел. Выходит, что свиньям война принесла свободу. Но ей, свободе,
почти всегда приносились в жертву жизни. Так было и на этот раз: вскоре в
лесу стали раздаваться выстрелы. Чуть ли не каждый орудийный расчет
подстрелил себе хавронью. Оставшиеся в живых с хрюканьем удрали поглубже в
лес.
Смешно было после этой стрельбы смотреть на нашу походную колонну. Не
только на передках орудий, но и на поднятых сошниках растянулись
хорошенькие розовые хрюшки. На первом же привале для приема пищи вся
посуда у поваров была занята здоровыми кусками свинины. И каждый брал, что
ему нравилось. Плохо только, что у нас было маловато соли и хлеба.
Пресное мясо в наших животах, привыкших к скудной пище, скоро начало
урчать и требовать выхода. К счастью, этот пир во время чумы кончился
довольно быстро, потому что от непосоленного мяса уже на следующий день
пошло зловоние, и мы опять вернулись к нашей повседневной солдатской
бурде, которая быстро восстановила нормальное пищеварение.



14


Утром мы пришли в какое-то селение, кучно расположенное на восточном
берегу небольшой реки. Через реку был перекинут довольно новый с виду
мост, справа от него находилась базарная площадь с прилавками и фанерными
будками, выкрашенными в голубой цвет. Торговля шла полным ходом: продавали
мясо, ягоды, грибы, овощи - все то, что всегда продается на базаре.
- Коли мир, так мир, - решил Рууди и выудил из кармана брюк губную
гармонику. Одним прыжком он оказался на обозной повозке, бросил карабин
рядом с собой на поклажу, удобно перекинул ноги через задок и продул
гармонику.
Потом он минутку подумал, по его дочерна загоревшему лицу пробежала
знакомая усмешка. Так, песня выбрана. Над сутолочной площадью понеслась
залихватская мелодия: Рууди играл, насколько хватало легких. Мало того.
Эта мелодия была на слова, которые Рууди не мог не спеть. И над суетой
рынка зазвучала берущая за душу эстонская песенка:

Эх, жизнь моя пропащая, день-деньской я пьян.
Жена моя гулящая, сын мой хулиган.

Паузы между куплетами сопровождались гармоникой. Разумеется, у Рууди не
было жены, тем более гулящей, еще того меньше хулиганящих детей. Но жизнь
была пропащая! Еще пуще, чем у человека, когда-то сочинившего эту мрачную
песню.
Поэтому, наверно, ребята не очень-то смеялись, хотя черный юмор
сольного номера Рууди во многом противоречил обстоятельствам настоящего
момента.
У народа на рынке Рууди снискал огромный успех. Правда, наша колонна
уже и раньше привлекала некоторое внимание, а лихое выступление Рууди тем
более сделало нас объектом всеобщего интереса. Посыпались всевозможные
вопросы: откуда мы идем, дрались ли уже с немцами, кто мы такие?