"Юхан Пээгель. Я погиб в первое военное лето" - читать интересную книгу автора

колясками. Два мотоцикла подъехали к повороту, где стоял указатель. Два
других остановились возле хлевов. С них соскочили несколько человек, они
пошарили возле пустых хлевов, потом остановились на склоне холма, что-то
прокричали тем, что ждали на повороте, и заковыляли обратно. Один мотоцикл
развернулся и поехал но дороге обратно, другой - затрещал к повороту.
Здесь немцы слезли с мотоциклов и стали кружком в ожидании колонны.
У нас орудия были заряжены. Мы с пересохшим от волнения ртом ждали
приближения колонны.
На дороге взвилось облако пыли: подъехал возвращавшийся мотоциклист.
Очевидно, он привез новые распоряжения, потому что три мотоцикла медленно
поехали дальше по дороге, а один остался ждать на повороте. До подхода
колонны еще оставалось время, потому что немцы слезли с машин, сняли каски
и закурили.
Но вот подошла колонна, примерно рота, она заполнила весь овраг. Шли
они, весело разговаривая, с непокрытыми головами и закатанными рукавами.
Офицер дошел до конца оврага, почти до указателя, поднял руку, приказывая
остановиться. В этот же момент у нас в ольховых зарослях раздалась команда
открыть огонь. Четыре орудия грохнули почти одновременно. Воздушной волной
сорвало листья с кустов. Доля секунды - и овраг заволокло пылью и дымом. В
ушах гудело, мы опять зарядили и снова ухнули.
Теперь наступила тишина. Только билась кровь в висках и было слышно,
как стучит сердце.
На передки!
Ломая заросли, подъехала конная тяга. У кого был бинокль, могли
убедиться, что той веселой роты не стало...
Мы их просто убили. Наверно, это единственно правильное слово, потому
что не было никакого сражения. Убили потому, что иного выбора для спасения
собственной жизни у нас не было. Выходит, что на войне нужно не только
воевать или сражаться, но и самым прямым и безжалостным образом убивать.



27


Какого дьявола мы таскали за собой всякие склады, этого никто не
понимает. Продовольственный - это еще можно понять. Он находился в
реквизированном в Тарту автобусе, за рулем сидел штатский водитель. Но
именно этот красный автобус, набитый консервами, мы сами и подожгли, он
обуглился и пришел в полную негодность. Произошло это, когда мы первый раз
попали в окружение и распространился панический слух, что все равно
попадет все к немцам. Водитель автобуса остался сидеть на обочине. Что с
ним стало, неизвестно. Он лицо гражданское, его с собой не взяли.
Теперь мы бросили несколько пароконных телег, груженных совершенно
новыми шерстяными солдатскими одеялами, воловьими шкурами, из которых
вышло бы сто пар прочных подметок, портянками, бельем, мылом и прочим
добром, и прежде всего средствами противохимической защиты. Там же был
один-единственный на весь полк велосипед.
Все это мы не стали жечь, просто свалили в кучу посреди деревни - пусть
люди воспользуются. Разумеется, воспользовались, добро не пропало даром.