"Димитр Пеев. Алиби" - читать интересную книгу автора

целью? Проще было не рассказывать о своем визите к Якимовой в воскресенье.
Ведь никто, кроме убитой, не знал об этом посещении. Трудно сочинить более
нелогичную версию: он утверждает, что Якимова не выходила из дома и в то же
время не открыла ему, когда он позвонил, что она сказала ему, будто ждет
гостя, а Каменов так и не явился.
Зазвонил телефон. Это был начальник криминального отдела.
- Влахов, только что мне доложили - Каменов покончил с собой.

Пенчев уже устроился в машине со своими чемоданами, треножником и
фотоаппаратом. Влахов сел в кабину, и они поехали по адресу, который им
сообщили из районного управления.
- Ты понял, Ради, что случилось? - спросил Влахов, повернувшись к
заднему окошку кабины.
- Да, темное дело... Перерезал вены.
За всю дорогу они не проронили больше ни слова.
Автофургон остановился перед деревянным забором, на маленькой улочке
окраинного квартала Лозенец. Здесь почти все дома, стоявшие посреди
небольших зеленых двориков, были огорожены такими же заборами. Подошел
милиционер и повел Влахова и Пенчева по выложенной плитками дорожке к дому.
- Входите, труп в этой комнате, - сказал он, уступая им дорогу.
Бледное, как полотно, лицо милиционера было покрыто мелкими капельками
пота. Картина, должно быть, жуткая.
Да, она, действительно, была страшной.
Большое красное пятно на стене. Пропитанное кровью одеяло. На нем -
рука с перерезанными венами. На полу - лужа густой свернувшейся крови.
Влахов вгляделся в мраморно-белое лицо с заострившимися чертами, лишь
отдаленно напоминавшими найденный у Якимовой портрет.
Значит, это он, Слави Каменов! Его разыскивали по всей стране, а он
спрятался здесь, в маленьком домике в Лозенце. Так и не набрался смелости
явиться в милицию. Промучился эти три дня, с воскресного вечера, пока нервы
не выдержали, пока не пришел к решению перерезать себе вены. Сам вынес себе
приговор. И сам исполнил его. Теперь остались только формальности.
- Начнем? - спросил Пенчев. Он уже внес свой багаж и прилаживал
фотоаппарат.
- Сейчас, погоди.
Майор Влахов наклонился над трупом. Каменов лежал на спине, до
подбородка накрытый одеялом. Он был в нижнем белье - виднелась белая майка.
Левая рука лежала на животе, правая свисала с постели, касаясь пола. Рядом
валялась окровавленная бритва, которой он перерезал себе вены.
Пока Пенчев фотографировал, Влахов осмотрел комнату. Чисто, скромно.
Судя по всему, здесь жили дети. Труп Каменова лежал на старенькой кушетке. В
противоположном углу стояла детская кроватка. У окон - два ученических
стола. На одном блестел новенький глобус и лежали стопки новых тетрадей и
учебников. На стене, приколотые кнопками, висели пожелтевшее прошлогоднее
расписание уроков и детский рисунок - бурное темно-синее море с маленьким,
скачущим по волнам парусником. Старый двустворчатый гардероб и стулья
дополняли меблировку. На одном из стульев были заботливо повешены мужской
пиджак и брюки - вероятно, костюм Каменова. В его карманах Влахов нашел
связку ключей, носовой платок, мелочь, автоматический карандаш и ручку,
паспорт Каменова, несколько судебных повесток, сберегательную книжку,