"Яцек Пекара. Танец Черных мантий" - читать интересную книгу автора

собравшихся), но, к несчастью, силы его подвели, и его вывернуло съеденным
ужином и выпитым спиртным на колени некой достойной матроне, жене городского
советника. Потом он рыганул еще раз, на сей раз обрызгав плечо и голову
самого советника, и, наконец, радостно воскликнул:
- Как там было дальше?
Я отвернулся.
- Прошу прощения, - я обернулся к моему собеседнику. - Продолжайте,
пожалуйста.
- Мой сын, - он вздохнул, словно само слово "сын" наполняло его
горечью, - два года назад был приговорен и заключен в тюрьму за убийство
одной девушки. Единокровной сестры[8] одного из городских советников,
человека богатого, жесткого, имеющего большое влияние и много лет
ненавидящего мою семью. Бог одарил меня коммерческими способностями, но,
несмотря на то, что у меня есть деньги, я ничего не могу сделать, чтобы его
спасти. И поверьте мне: я пытался.
- Да, это так, золотой ключ открывает не все ворота, - сказал я. -
Особенно такие, которые закрыты замком людского гнева.
- Хорошо сказано, - согласился он. - Мой сын невиновен. Я не верю,
чтобы он мог обидеть ту девушку. Единственное, что мне удалось, это спасти
его от виселицы. Только десять лет в нижней башне не выдержит никто.
Родные никогда не верят в преступления, совершенные их близкими. Так
было, есть и будет. Матиас Клингбайл не был, в данном случае, исключением, а
то, что в его голосе я слышал страстную уверенность в себе, ничего не
меняло. Он, однако, был несомненно прав относительно наказания нижней
башней. Никто не выдержит десяти лет, проведенных в ней. Болезни, грязь,
холод, сырость, голод и одиночество пожирают хуже крыс. Я видел больших,
сильных, молодых мужчин, которые после года или двух, проведенных в нижней
башне, выходили за ворота тюрьмы согбенными, сломленными старцами.
- Весьма вам сочувствую, господин Клингбайл, но извольте мне объяснить,
почему именно ко мне вы обращаетесь с этой проблемой? - поинтересовался я. -
Служба не занимается уголовными делами, если это не касается преступлений,
связанных с нападками на нашу святую веру. А в данном случае ведь об этом и
речи нет.
- Знаю, - ответил он. - Но не могли бы вы присмотреться к делу? Вы
человек ученый, сумеете отсеять зерно правды от плевел лжи.
Я не знал, старается ли он польстить мне или действительно так считает.
Однако, было все так, как он говорил. Инквизиторов обучали трудному
искусству познания человеческих сердец и умов, что в большинстве случаев
позволяло безошибочно распознать правду.
- Господин Клингбайл, городские советы и суды проявляют неудовольствие,
когда Инквизиция интересуется делами, которые ее не касаются. Да и мое
начальство, пожалуй, не будет в восторге от того, что вместо преследования
иноверцев, еретиков и ведьм, я займусь обычным убийством.
Святая Служба не проникалась гневом, недовольством или роптаниями даже
богатых, влиятельных мещан (гораздо больше мы вынуждены были считаться с
дворянами, особенно с теми, кто происходил из высоких родов), но одним было
положение официального посланника Инквизиции, а совсем другим - инквизитора,
пытающегося совать нос не в свои дела и занимающегося частным дознанием.
Ситуация менялась диаметрально, когда инквизитор обнаруживал явные следы
колдовства или ереси. Тогда он мог взять власть над городом именем Святой