"Виктор Пелевин. Проблемма Вервольфа в средней полосе" - читать интересную книгу автора

цветов и травы росло с натугой и надрывом и хоть достигало в конце концов
нормальных размеров - как, например, цепь берeз, с которой начинался лес, -
но оставалось такое впечатление, будто всe это выросло, испугавшись чьих-то
окриков, а не будь их - так и стлалось бы лишайником по земле. Какие-то
неприятные были места, тяжeлые и безлюдные, словно подготовленные к сносу с
лица земли - хотя, подумал Саша, так нельзя сказать, потому что если у
земли и есть лицо, то явно в другом месте. Hедаром из трeх встреченных
сегодня деревень только одна была более-менее правдоподобной - как раз
последняя, Коньково, а остальные были заброшены, и только в нескольких их
домиках кто-то ещe доживал свой век; покинутые избы больше напоминали
экспозицию этнографического музея, чем бывшие человеческие жилища.

Впрочем, Коньково, имевшее какую-то связь с придорожной надписью "Колхоз
"Мичуринский"" и гипсовым часовым у шоссе, казалось нормальным поселением
людей только в сравнении с глухим запустением соседних, уже безымянных,
деревень. Хоть в Конькове и работал магазин, хлопала по ветру клубная афиша
с выведенным зелeной гуашью названием французского авангардного фильма и
верещал где-то за домами трактор, всe равно было чуть не по себе. Людей на
улицах не было - только прошла бабка в чeрном, мелко перекрестившаяся при
виде сашиной гавайской рубахи, покрытой разноцветными фрейдистскими
символами, да проехал на велосипеде очкастый мальчик с авоськой на руле -
велосипед был ему велик, он не мог сидеть в седле и ехал стоя, как будто
бежал над ржавой тяжeлой рамой. Остальные жители, если они были, сидели по
домам.



В воображении поездка представлялась совсем другой. Вот он ссаживается с
речного плоскодонного теплоходика, доходит до деревни, где на завалинках -
Саша не знал, что такое завалинка, и представлял еe себе в виде удобной
деревянной скамейки вдоль бревенчатой стены - сидят мирно выживающие из ума
старухи; кругом растeт подсолнух, и под его жeлтыми блюдцами тихо играют в
шахматы на дощатых серых столах бритые старики. Словом, представлялся
какой-то бесконечный Тверской бульвар. Hу, ещe промычит корова...

Дальше - вот он выходит на околицу, и открывается прогретый солнцем
сосновый лес, река с плывущей лодкой или разрезанное дорогой поле - и куда
ни пойди, всюду будет замечательно: можно развести костeр, можно даже
вспомнить детство и полазить по деревьям. Вечером, на попутных машинах - к
электричке.

А что вышло? Сначала - пугающая пустота заброшенных деревень, потом такая
же пугающая обжитость обитаемой. В итоге ко всему тому, чему нельзя было
верить, добавилась ещe одна вещь - цветная фотография из толстой ободранной
книги с подписью, где упоминалась "старинная русская деревня Коньково, ныне
- главная усадьба колхоза-миллионера". Саша нашeл место, откуда был сделан
понравившийся ему снимок, и удивился, до чего разным может быть на
фотографии и в жизни один и тот же вид.

Мысленно дав себе слово никогда больше не поддаваться порывам к