"Э.Пелин. Онемевшие колокола " - читать интересную книгу автора

Он тихо подошел и оглядел вошедшую. Она была оборванна, грязна,
повязана нечистым платком, так что виднелись только ее глаза. По плитам она
ступала босыми, испачканными ногами, отпечатавшими на полу следы, и это еще
больше рассердило чистоплотного старца. Женщина его не заметила. Она
молилась громко, с плачем, и подносила к стопам святой матери своё больное
дитя - бледное, увядшее, словно прошлогодний цветок. Оно сомкнуло свои
глазки, дышало тяжело и болезненно стонало.
- Обереги мне его и спаси, матушка Богородица: одно-единственное оно у
меня, - шептала женщина и низко склонялась, словно дерево под напором ветра.
Слезы ее капали по холодным плитам, как капал воск с горящих свечей.
Женщина вытащила из-за пазухи своей сорочки маленький первоцветик с
синим шариком на конце и приколола на новую шелковую занавеску.
- Прими это от меня, святая матерь. Нету у меня ничего другого!
- Ты почему сюда вошла? - сердито спросил старец. - Колокола еще не
били. Обычая не знаешь?
- Не знаю, отче, - в замешательстве ответила женщина.
- Выйди сейчас. Потом, потом приходи!
Женщина покорно повернулась, сжала ребеночка в объятиях и пошла. Отец
Иоаким проследил за ней взглядом. И когда она проходила через свет двери,
еще раз заметил, насколько она оборванна и нечиста.
Игумен увидел, что на плитах, на которых стояла женщина, остались
грязные пятна. Он увидел на занавеске простой первоцветик с синим шариком на
конце. Этот шарик, словно клоп, торчал на красивой занавеске и безобразил
ее. Отец Иоаким выдернул его и зашвырнул в угол. После этого перекрестился
перед иконой, поправил красиво занавеску и вышел.
Кроме этого случая, всё остальное было в порядке. Но его доброе сердце
забыло о нем, когда он увидел, что двор заполнен богомольцами, которые
держали свечи и ждали, когда ударят в колокола, чтобы войти в церковь.
Братия тоже была готова. Они спустились вниз и разговаривали с народом о
предстоящем празднике.
Собравшиеся попятились, увидев игумена. Мужчины поклонились, а женщины
встали в очередь, дабы поцеловать ему руку. Наступил праздник. Душа старца
смягчилась и он вслух благословил всех.
Солнце клонилось книзу, и слабый ветерок спустился с гор, по пути легко
потряс листья на грецком орехе и ушел вниз в котловину поиграть с рекой.
Старец умыл руки под чешмой [чешма - тип водоразборной колонки или
источник]. Молодой прислужник подал ему полотенце - вытереться, после этого
он перекрестился и стал подниматься на колокольню. Братия выстроилась перед
церковной дверью, а народ столпился за ними в смиренном ожидании. Все глаза
устремились к верхушке колокольни, где игумен выпрямился для исполнения
священного обычая.
Он перекрестился и дернул за веревку, которая качала сразу три языка
колоколов. И с силой стукнули эти три железных языка по медным устам тяжелых
колоколов. Один раз, два, три.
Но колокола молчали и не издавали ни единого звука. Эти бронзовые,
беременные звуками матери онемели.
Страшно было смотреть, как железные тяжелые языки бьют по чистому
металлу, а тот остается безгласным... Было в этом что-то мучительное. Все
три колокола раскачивались и ужасающе тужились, словно глухонемые, которые
хотят поведать о каком-то страшном пожаре - но не могут.