"Даниэль Пеннак. Маленькая торговка прозой ("Малоссен" #3) " - читать интересную книгу автора

подтирались батистовыми платками. Сама же она оттачивала свой образ
маленького капрала в скромном мундире среди расфуфыренных маршалов Империи*.
______________
* Маленьким капралом традиционно называют Наполеона I, который, даже
будучи императором, не расставался со своим серым походным сюртуком.

- Слушайте, Малоссен, я вас нанимала как козла отпущения, чтобы на вас
орали, а не на меня, чтобы вы глотали ругательства, пуская слезу в нужный
момент, чтобы вы разрешали неразрешимое, залезая на крест, короче, чтобы вы
подставлялись . И вы прекрасно это делаете! Вы - крайний в первом ряду,
никто в мире не сможет подставляться лучше вас - знаете почему?
Она мне это говорила сто раз: потому что я родился козлом отпущения, у
меня это в крови, вместо сердца - магнит, притягивающий стрелы. Но на сей
раз она прибавила:
- И не только, Малоссен, есть еще кое-что: сострадание, любезный,
сострадание! У вас редкий порок - вы сострадаете. Только что вы переживали
за этого недоразвитого великана, который разносил в щепки мою мебель. И вы
так хорошо прочувствовали природу его несчастья, что своим гением превратили
жертву в палача, непризнанного писателя - во всесильного критика. Это именно
то, в чем он нуждался. Только вы умеете понять такие простые вещи.
Голос у нее - как визг старой мельницы, нечто среднее между писком
восторженной девчушки и кряхтеньем дряхлой колдуньи, которой уже все
приелось. Что ее заводит, так это не вещи, это их суть.
- Вы страдалец вдвойне в этом посредственном мире, Малоссен!
Руки вспархивали у нее перед носом, как два жирных мотыля.
- Даже мне удается вас смутить, что уж и говорить!
Она вонзила пухлый указательный палец в свою впалую грудь.
- Каждый раз, как ваш взгляд останавливается на мне, я так и слышу, как
вы спрашиваете себя, как такая громадная голова могла вырасти на таком
тщедушном обрубке!
Ошибочка, у меня были свои мысли на этот счет: удачный пример
психоанализа. Голова в порядке, а вот тело - ни к черту. Голова пользуется
своим здоровьем в полной мере; одна голова наслаждается благами этой жизни.
- Я так и вижу, как вы штудируете историю моих скрытых переживаний:
несчастная любовь для начала, или слишком рано осознанная абсурдность этого
мира, наконец, все то же исцеление психоанализом, который вынимает сердце и
бронирует мозг, волшебный диванчик, где решаются все проблемы, не так ли?
Эгоцентризм прежде всего - скажете, нет?
(Вот блин!..)
- Послушайте, Ваше Величество...
- Вы единственный из моих подчиненных, кто открыто называет меня "Ваше
Величество", - остальные делают это у меня за спиной, - и вы хотите, чтобы я
обходилась без вас?
- Слушайте, мне надоело, я ухожу, вот и все.
- А как же книги, Малоссен? - завопила она, выпрямившись, как
пружина. - Как же книги?
Широким жестом она указала на стены своей кельи. Голые стены. Ни одного
тома. И тем не менее мы словно оказались в самом сердце Национальной
библиотеки.
- Вы о книгах подумали?