"Артуро Перес-Реверте. С намерением оскорбить (1998-2001)" - читать интересную книгу автора

Я вспомнил о нем несколько лет назад, когда по радио звучала старая
"Баллада о Толито", одна из лучших песен Хоакина Сабины: "Умереть - это
значит сойти с тропы". Мне кажется, эти слова сказаны о человеке, которого я
повстречал много лет назад. Не думаю, что его и вправду звали Толито. Его
имени я так и не узнал. В середине восьмидесятых я часто видел этого
человека в мадридской электричке. Он входил в поезд между семью и девятью
утра, когда люди, предпочитавшие не стоять полтора часа в пробке, а спокойно
почитать в пути, ехали на работу. Это был старик лет семидесяти, седой, как
лунь. В руках он держал большой потрепанный портфель, полный вещей поистине
волшебных. Каждое утро на моих глазах совершался один и тот же ритуал. Войдя
в вагон, старик угощал пассажиров карамельками - просто так, бесплатно.
Потом, откашлявшись, произносил серьезно, даже торжественно: "Дамы и
господа! Начинается розыгрыш нашей лотереи! Всего за двадцать пять песет
любой из вас может выиграть небывалый приз". Закончив свою речь, старик
раздавал нам карты из дешевой миниатюрной колоды. Затем он так же вежливо
призывал нас быть внимательными, доставал из портфеля другую колоду,
побольше, и просил кого-нибудь выбрать карту. Обнаружив победителя, старик
вручал ему приз: резинового быка, томик стихов, перочинный ножик, пакетик
карамели или табака "Фариас". Потом благодарил всех, учтиво прощался и
покидал вагон, чтобы пересесть на другой поезд.
Пассажиры привыкли к старику. Каким бесчувственным и грубым чурбаном
надо было уродиться, чтобы пожадничать пять дуро, когда он протягивал тебе
карту из своей колоды. Мне старик очень нравился. Возможно, потому, что у
него было необыкновенно доброе лицо и он всегда улыбался детишкам, угощая их
карамельками. А может быть, мне просто нравились его тесноватый пиджак и
поношенные брюки. Или этот портфель, который он прижимал к груди, как
бесценное сокровище. Старик всегда был опрятен, чисто выбрит, и, когда
объявлял о начале розыгрыша, его голос свидетельствовал об истинном
благородстве и безупречных манерах. Но особенно трогательными были его
печальные глаза. Полные скорби - их старик спешил отвести, встретив твой
взгляд, словно боясь прочесть в нем насмешку или злобу. Один кондуктор
рассказал мне, что он живет так уже много лет - на пять дуро за одну карту.
А до этого зарабатывал на жизнь, путешествуя по Испании, от ярмарки к
ярмарке.
Когда старик входил в вагон, я прекращал читать и наблюдал за ним.
Нетрудно было представить, какой Испании принадлежал этот человек, из какой
эпохи он один дошел до наших дней. Годы в пути, вокзалы и ярмарки, автобусы
и поезда, дороги, размокшие от дождя осенью и обледенелые зимой, горячие и
пыльные летом. Кофе и коньяк, иногда сигара в придорожном баре. Одиночество.
Единственная ценность - потертый кожаный портфель. Грязные гостиницы, шоссе,
деревенские базары, где так трудно найти уголок, чтобы получить свою
скромную прибыль и не попасться полиции. И вечная мечта об удаче. Всего
двадцать пять песет, дамы и господа. Спасибо, сеньора. Каким притягательным
оказался бубновый туз.
Однажды старик исчез. Умер, ушел на покой или просто "сошел с тропы",
как пел Сабино - быть может, о нем. Он растворился в сером утреннем тумане,
который спускается на пути зимой. Некоторое время я скучал по его дешевой
колоде, карамелькам в ярких обертках и неизменно вежливому "дамы и господа,
розыгрыш начинается!" - он произносил эти слова со скромным достоинством,