"Артуро Перес-Реверте. С намерением оскорбить (1998-2001)" - читать интересную книгу автора

вкалывала, я познакомилась с одним сверчком. У него связи в шоу-бизнесе.
- Да ладно тебе! - пролепетала остолбеневшая муравьиха.
- Уж поверь мне. Маноло... Его зовут Маноло, прелестно, правда? Так
вот, Маноло снял для меня потрясающую квартиру и оплачивает все мои счета. А
сейчас мы едем в Лондон записывать мой первый альбом.
- Да быть не может!..
- Честное слово! А потом мы с Маноло отправимся с круиз по Средиземному
морю. Знаешь: Италия, Турция, Греция... Я пришлю тебе открытку. Чао!
И стрекоза направилась к своему "роллсу", кутая шейку в пушистый
воротник. Муравьиха долго стояла посреди гостиной переводя взгляд с входной
двери на забитую припасами кладовку. Она думала о том муравье, который
ухаживал за ней летом, а потом сошелся с ее подругой Матильдой. "Черт! -
спохватилась она вдруг. - Совсем забыла! Стрекоза ведь будет в Греции. Там
живет этот старик-писатель, Эзоп, кажется. Надо было передать ему от меня
привет. Будь он неладен!"

1999

ДА ЗДРАВСТВУЮТ ВОЛХВЫ!

Терпеть не могу Санта-Клауса. Если в один прекрасный день я решу стать
серийным убийцей, первым делом перестреляю министерство культуры, а потом
сразу примусь за хохочущих толстяков в красных куртках. Испания вот-вот
станет настоящей европейской страной. Уже сейчас мы с неподдельной радостью
пляшем под американскую дудку в Ираке и любой другой точке земного шара.
Хорошо, с этим я готов смириться, но увольте меня от парада Санта-Клаусов на
улице Чамбери. Это так же нелепо, как жители Арканзаса, распевающие
севильяны. Я знаю, что Санта-Клаус пришел к нам не вчера, что он современнее
одетых царями Востока стариков, что детям теперь достается больше подарков.
И все же этот тучный бородач нелепо выглядит на испанских улицах. Это
американское изобретение, призванное увеличить объемы продаж в
супермаркетах, не стоит одного горба верблюда волхва Гаспара, как все
резиновые монстры Хеллоуина не стоят нашей Ночи Всех Усопших.
В детстве автор этих строк был самым верным подданным царей Востока. С
тех пор прошло много лет, миновало много рождественских ночей. Дети видят
мир не так, как взрослые, иначе воспринимают звуки и запахи. Возможно,
поэтому детские годы представляются мне сплошным волшебством. В лужах
отражался свет уличных фонарей. Из трамваев выходили закутанные в шарфы
горожане. Прохожие угощали вином и печеньем постовых в замечательных белых
касках. Интересно, куда пропали эти постовые? Я вспоминаю псалмы по радио,
звон бубнов и грохот деревянных трещоток. Я вспоминаю, как плакали мы с
братьями, когда нашего любимца индюка Федерико зажарили к праздничному
ужину. Но чаще всего я вспоминаю сверкающую вывеску магазина игрушек. Как
манили нас, детей, не знавших телевизора, ее разноцветные огоньки. Мы
прижимали носы к стеклу витрины, мечтая завладеть выставленными в ней
сокровищами: железной дорогой, игрушечным пистолетом, картонной лошадкой или
коробкой с оловянными солдатиками.
Конечно, я замечал и другие приметы Рождества, но лишь спустя годы смог
понять, почему соседский мальчишка глядел на витрину с такой тоской и почему
через день после визита волхвов, когда я хвастался новенькой шпагой, совсем