"Елена Переслегина. Альтернатива? Экранопланы! (Короткая повесть)" - читать интересную книгу автора

рачительным капиталистом в те пять лет, когда с двигателями в стране стало
плохо, а с родным Приморском случился полный застой. Он пережил этот
дурацкий театр, заработал на "абонемент" в Турцию и снова начал делать
двигатели - те же и другие. Он любил молодых, благоволил к ОДИ, смастрячил
нечто подобное в своей структуре, в политику не лез, но был везде приглашен
эдаким свадебным генералом от Космоса. Когда накалялись страсти по деньгам,
он молчал и, казалось, насвистывал про себя марш Мендельсона.
Он приехал на одну-единственную Игру. Не пил на ней, вопреки
традициям, спал по шесть часов вместо вмененных руководителям двух, склеил
невероятной красоты проект и выиграл у группы Фила космическую программу.
Особых Зубров на этой ОДИ никто не ждал. Они приехали все и безжалостно
съели молодежь - не перепили, но переиграли. Машка была от них без ума.
Петенька впервые встретил авторитет, типа ИДЕАЛ, и надолго запал. Можно
было прибиться к монстрам, вместо того чтобы изучать шлюзы. Асселкин
оказался большим другом Мельникова, и Зубры вдвоем благословили группу Фила
на строительство Пути в Индийский океан. У обоих Зубров были шунтированные
сердца, красавицы жены и устойчивое положение в государстве. Правда, само
государство пошатывалось, может быть, потому, что боялось положиться на
группу Фила. "Не верю я в стойкость юных, не знающих бороды". Об этом
думать не хотелось. Впрочем, у Асселкина разница с Мельниковым насчитывала
17 лет. А это означало, что Михаил Евграфович в возрасте ребят был уже
совершенно свободен от навязчивого общественного микрокосма и мог запросто
дружить с великими комбинаторами двигателей. У Асселкина была давняя кличка
Салтыков-Щедрин. Он был нежно-язвителен и поощрял молодежь. Оказавшись
вписанным во все мировые семинары и конференции по разнообразным вопросам
будущего, он величественно не доезжал до половины из них. Он назывался
легендой "Фигаро" и выдергивал себе кадры по случаю из невероятных мест
своего пребывания. Петенька сначала хотел устроиться работать на него и
"жить безбедно и при деле", что-то помешало, и теперь Фил нет-нет да и
ловит на себе укоризненные взгляды генетика.
"Дорога ныряет в заросли, сейчас она мне как милостыня", - вспомнил
Фил, дорога петляла. Вяло начиналось обсуждение. Петенька без руля был
многословен. Анвар перебивал его мягко, с поклоном, и, если бы не Персик,
Петенька говорил бы час без перерыва - он три года работал ведущим на
радио. Решений со вчерашнего вечера не было.
Дурацкий крюк через деревню Остров, который они договорились сделать с
Петенькиной подачи, казался временной петлей и замыкал мозги Фила на
ненужные воспоминания. В автобусе их было шестеро, много... Фила вполне
устроил бы один Анвар и один Уэллс, а с ним одна Даша. И небольшая
комфортная "Тойота" Фила вместо этого гроба с аппаратурой и шезлонгами.
Пикник упорно сползал на обочину его души. Фил не любил путать отдых с
работой, он и вообще не очень умел отдыхать. Чувство единого мозга группы
распадалось с каждым километром. Фил знал, что с этим делать, когда перед
ним было сто безмозглых вологодских работяг и десяток толковых инженеров.
Там не было друзей, там был иной, донельзя простой Протокол. Кто кого
перешифтует - длилось от пяти минут до получаса, затем: оптимальный график
работы на весь срок проекта, его поддержание и затыкание прорывов собой. За
кадровый вопрос отвечала Лена. У нее для всех, кроме него, было отчество,
серьезность, достоинство, и она не говорила лишних слов, никому и никогда.
Словно бы родилась стихийным хранителем Языка. Конечно, Фил был благодарен