"Роман Пересветов. Тайны выцветших строк " - читать интересную книгу автора

Взглянем хотя бы вот на эту неказистую псалтырь в "оболоченном кожею
червчатом переплете". Специалист-палеограф*, перелистав ее, скажет: не
меньше пятисот лет! (* Палеограф - ученый, определяющий время, место
написания и характерные приметы древней рукописи.)
Обложка сильно покороблена, верхние края обреза обгорели, в каталоге
она так и значится: "горелая". С каких же пор пристала к ней эта примета? Не
с того ли черного дня 1382 года, когда внезапно налетевший, как степной
суховей, татарский хан Тохтамыш поджег Москву? В огне пожара, мгновенно
охватившего почти весь город, погибли вместе со многими жителями ценнейшие
рукописи и книги, свезенные в церкви и соборы "сохранения ради". Или
псалтырь попала в разряд "горелых" позднее? Ведь деревянная Москва на
протяжении своей истории не раз сгорала дотла. Многие грамоты закапаны
воском - они писались при свете свечных огарков в те времена, когда еще не
знали другого освещения и пожар Москвы иногда начинался от упавшей церковной
свечи...
Рукописи, уцелевшие после войн и пожаров, часто потом погибали от
архивной сырости или их пожирало зловредное насекомое, именуемое тлей.
Лишь немногим древнейшим документам удалось устоять против всех этих
напастей, и все же, по подсчетам палеографов, до нашего времени дошло около
ста древнерусских грамот и свыше пятисот рукописных книг XI-XIV веков.
Количество же более поздних документов определяется сотнями тысяч...
Переходя от стеллажа к стеллажу, я читаю только надписи на табличках, а
память едва успевает подсказывать имена, события, даты.
- Скажите, что находится в этом золотом ларчике? - спрашиваю я у
заведующего архивом Вениамина Николаевича Шумилова, достающего из сейфа
круглый золотой сундучок.
- Не в золотом ларчике, а в позолоченном серебряном "ковчеге", -
деловито поправляет привыкший к точным формулировкам архивист.
Оказывается, в сундучке покоится подлинник знаменитого Уложения 1649
года - основного свода законов, действовавших в те времена на Руси. Прежде
чем попасть в архив, "Столбец Уложенный" причинил немалое беспокойство своим
хранителям. Они чуть было его не потеряли. Случилось это так.
Екатерина II, задумав разработать новые законы, захотела взглянуть на
подлинник старого Уложения и приказала тогдашнему генерал-прокурору князю
Вяземскому доставить его во дворец.
Озадаченный неожиданным поручением, генерал-прокурор принялся искать
подлинник в архиве правительствующего сената. Оттуда поспешили донести, что
там его нет и никогда не было. Не нашлось никаких следов подлинника и в
патриаршей типографии, где Уложение было впервые отпечатано. Тут Вяземского
осенила другая догадка: Уложение должно быть спрятано под престолом
Успенского собора в Кремле. Он слышал, что когда-то там был тайник для
важнейших государственных документов. По распоряжению князя в соборе
разобрали пол, но под ним не оказалось ничего, кроме пыли. И вот, наконец,
после длительных поисков генерал-прокурору донесли, что в древней Казенной
палате, находившейся близ Благовещенского собора, найден железный сундук,
где хранится подлинное "государя царя Алексея Михайловича Уложение, токмо
того сундука за неотысканием ключа не отперто".
Лишь на следующий день был изготовлен новый ключ, и после этого из
сундука вынули суконный красный мешок, в котором оказался подлинник Уложения
и один печатный экземпляр его первого издания.