"Юрий Пересунько. Сход на дым (Искатель 1987 г.) " - читать интересную книгу автора

мешок, куда были сложены палатки и спальные мешки на случай выброски в лес.
"Ну вот и кончились золотые денечки", - подумал он.
"Золотыми денечками" парашютисты называли те короткие периоды среди
палкого дальневосточного лета, когда на тайгу обрушивались проливные дожди и
забивали большие и малые пожары. А лето это было хоть и не самое страшное,
но и не такое уж легкое, чтобы нагулять лишний жирок. Начиная с мая им
приходилось целыми днями патрулировать отведенный участок тайги - чуть
больше миллиона гектаров.
Шелихов невольно вспомнил, какой скандал закатила жена, пригрозив, что
подаст на развод, если он не бросит эту "проклятую" работу.
Внизу медленно проплывала тайга, бугрящаяся невысокими, заросшими
кедровым стлаником сопками. Чуть в стороне змеилась речка Кедровка. Этот
участок принадлежал леспромхозу, и поэтому тут и там высвечивали
проплешинами квадраты вырубленной тайги с расползающимися от них просеками,
извилистыми дорогами.
Артем стал было прислушиваться, о чем рассказывает впервые летевшему с
ними Мамонтову Сергей Колосков, но из-за шума двигателя ничего не разобрал и
снова приник к иллюминатору. Теперь под крылом стелился зеленый ковер,
местами побитый августовскими красками. Более сочная и зеленая в низинках,
редколесьем разбросанная по каменистым гребням, тайга перемежалась участками
вечнозеленого стланика, который парашютисты не любили больше всего. Когда
пожар захватывал поросшие стлаником склоны, тушить эти места было
бесполезно.
Неожиданно показался мертвый остров - старая, заброшенная, вовремя не
потушенная гарь. Гниль здесь уже вошла под кору, забралась в сердцевину
обугленных, торчком стоящих стволов. Из таких мест и зверь уходит, и птица
улетает, и даже муравьи не скоро появятся здесь. Хорошо, если лес вновь
сможет набрать силу, ну а если ветер повалит остатки деревьев, защищающих
гарь, тогда пиши пропало - быть здесь болоту.
Он прикрыл было глаза, собираясь прикорнуть, как вдруг резкий голос
летчика-наблюдателя заставил его вздрогнуть:
- Сход на дым!
Артем, сотни раз слышавший эту команду, поднялся со своего места
выпускающего, подошел к летнабу Курьянову, который переносил координаты
показавшегося сизого столба дыма на патрульную карту.
Горел пологий, заросший смешанным лесом склон сопки, одной стороной
упиравшейся в Кедровку.
- Ну вот, Мамонт, - толкнул новичка Венька Рыжий, - а ты боялся, что
пожара не увидишь.
- Разговорчики! - оборвал ехидного парашютиста Шелихов. - Сам-то, поди,
каждый раз при этой команде мыслишку на "авось" имеешь.
- Ну уж скажешь, командир, - обиделся Венька и начал поправлять лямки
парашюта. Причем делал он это с таким видом, будто прыжки в горящую
буреломную тайгу, где, приземляясь, можно сломать не только ноги, но и шею,
были для него самым обыденным занятием.
Теперь уже был отчетливо виден фронт пожара, который занялся у подножия
сопки и медленно полз вверх по склону, одновременно захватывая флангами
низинки. Прильнул к иллюминатору бывший десантник Владимир Мамонтов, словно
на всю жизнь хотел унести с собой в памяти черное, выгоревшее пятно тайги и
живую, страшную ленту огня.