"Леонид Переверзев. Гряди, Воскресенье: христианские мотивы в джазе Дюка Эллингтона." - читать интересную книгу автора

эстетических вкусов населения, и несколько ошарашенно спрашивает: "а кто же
вы тогда?"
Прежде всего - уже сдержанно и с достоинством отвечает тот молодой
человек, я - христианин.
Что тут поднялось! Аплодисменты, улюлюканье, свистки, топот и крики (в
адрес члена): хватит, позор, долой с трибуны...
Все это могло кончиться для собравшихся довольно скверно, и мне (на правах
основного тогда в Москве джаз-теоретика) пришлось спешно броситься к
микрофону и с немалым трудом разрядить обстановку всяческими концептуальными
построениями и примирительными формулировками касательно творческого духа
свободолюбивого негритянского народа. Они почему-то сработали, - по крайней
мере, взявший слово после меня секретарь комсомольского райкома по идеологии
раз пять, если не больше, в своей речи повторил: "как правильно сказал
товарищ Переверзев".
Но, видимо, в джазе, или в нашей любви к джазу было все-таки нечто, что
нам не удавалось вполне скрыть.

"Искусство или религия?"

Некоторые и не скрывали. Так в Ленинграде в середине шестидесятых прошла
(устроенная Ефимом Барбаном?) конференция на тему: "Джаз: искусство или
религия?" К сожалению, я на нее не попал и так и не знаю, к чему в итоге
пришли ее участники. Вместе с тем было бы чрезмерным преувеличением
утверждать, что названная проблема была такой уж актуальной для большинства
наших любителей джаза. Один из них, заполучив случайно только что вышедший
диск Первого Священного Концерта Эллингтона, тут же принес его мне со
словами: послушай, быть может, тебе понравится, и тогда не обменяешь ли мне
его на Пола Дезмонда-Джерри Маллигена?
На приеме в честь Эллингтона осенью 71-года в Москве я попросил Дюка
оставить его автограф на конверте этого диска, а сам подарил ему альбом с
репродукциями древнерусских икон. Не знаю, раскрывал ли он его когда-либо.
В тот же год после одного из моих выступлений в союзе композиторов, одна
дама-музыковедша мне сказала: судя по тому, что и как вы говорите о джазе,
вам впору заняться религиозной проповедью. То же самое несколько лет спустя
и почти дословно повторил ведущий самой солидной из советских
научно-телевизионных программ. Все это я рассказываю отнюдь не для придания
себе большего веса в ваших глазах и большей убедительности тому, о чем
собираюсь вам доложить и до чего пока никак не доберусь из-за моих
непростительно затянувшихся реминисценций. Мною скорее движет стремление
показать вам, что меня с разных сторон как бы подталкивали в определенном
направлении и, наконец, подвели совсем близко к моей сегодняшней теме.
Расскажу еще о предпоследнем из таких толчков.

Неудачная пред-презентация

В начале восьмидесятых московское общество филофонистов решило издать на
фирме Мелодия крошечным тиражом, только для своих, как в те годы
практиковалось, эллингтоновские Концерты Священной Музыки, Первый и Второй.
Меня попросили написать к ним сопроводительный текст: предполагалось, что
его напечатают в виде брошюры, вложенной в общую коробку, то есть объем