"Источник Вечности" - читать интересную книгу автора (Кнаак Ричард А.)

Один

Высокий, внушающий ужас дворец высился на вершине скалы, казавшейся очень ненадежной. Темная вода у ее подножья, казалось, была готова низвергнуться на самые темные глубины. Но давно, когда с помощью магии, которая объединила камень и дерево в единую, связную форму, было построено это огромное, обнесенное стеной здание, восхищение заполняло сердце каждого, кому удавалось увидеть его. Башни были деревьями, которые поддерживала скала с выступающими шпилями и высокими открытыми окнами. Стены были лавой, поднятой вверх, а затем крепко связанной красиво ниспадающими виноградными лозами и гигантскими корнями. Главная часть дворца — центральный зал — изначально была создана мистическим переплетением более сотни гигантских, древних деревьев. Склоненные вместе, они образовывали основание круглого зала, который покрывали камень и виноградные лозы.

Раньше, видевшие этот дворец восхищались им. Но теперь в сердцах их царил ужас. Выбивающая из колеи аура, усиленная в эту неспокойную ночь, окутывала его. Те немногие, кто вглядывался в древнее здание, тут же отводили в сторону свой пристальный взгляд.

Те же, кто вместо этого смотрели на воду внизу, также не находили спокойствия. Черное как смоль озеро сейчас находилось в неистовом, неестественном волнении. Вспенившиесяволныподнимались до самого дворца и падали в отдалении, разбиваясь с грохотом. Молния гуляла по его огромной поверхности, сверкая то золотыми, то багровыми, а то и гнилостно-зелеными отблесками. Гром грохотал подобно тысяче драконов; и те, кто жили вокруг этих берегов, наспех запирали двери, неуверенные в том, что за буря дала себе волю.

На окружающих дворец стенах зловещая стража, в зеленых как лес доспехах, вооруженная пиками и мечами, сердито и настороженно осмотривала округу. Стражники следили не только за окружающим дворец пространством, высматривая глупцов, решивших зайти на чужую территорию, но незаметно бросали быстрый взгляд вовнутрь... особенно в главную башню, где, как они чувствовали, била ключом не поддающаяся простому разуму энергия.

И в этой высокой башне, в каменной зале, скрытой от внешнего мира, высокие худые фигуры в мантиях, переливающихся бирюзовым цветом и стилизованных серебряными изображениями природы, склонились над гексаграммой, начертанной на полу. В центре символа были знаки на языке столь древнем, что владеющие им давно уже распрощались с этим светом.

Сияющие серебряные, без зрачков, глаза пристально смотрели из-под капюшона на то, как ночные эльфы бормочут заклинание. Их темная, фиолетовая кожа покрывалась потом по мере того, как символ наполнялся магией. Все, кроме одного, выглядели утомленными, готовыми рухнуть от истощения. Этот же, надзирая за прочтением заклинания, наблюдал за процессом не серебряными, как у остальных, но искусственно-черными глазами с рубиновыми прожилками, бегущими от центра глаза. Но несмотря на искусственные глаза, он замечал каждую деталь, каждое движение. Его длинное худое лицо, худое даже для эльфа, выражало жажду и ожидание, в то время как он безмолвно управлял заклинателями.

Был еще один наблюдатель, впитывающий каждое слово и жест. Она сидела на роскошном троне из кожи и слоновой кости, ее пышные серебряные волосы обрамляли идеальные черты лица, а шелковое платье — золотое, как и ее глаза — подчеркивало все прелести ее утонченной фигуры. В каждой чертеее была королева. Откинувшись назад, она маленькими глотками пила вино из золотого кубка. Ее браслеты, украшенные драгоценными камнями, позвякивали при каждом ее движении, и рубин в ее диадеме сиял в свете волшебных энергий, призываемых остальными.

Время от времени ее пристальный взгляд чуть-чуть перемещался, чтобы изучить темноглазую фигуру, и ее полные губы сжимались, выдавая некие пробуждающиеся подозрения. Однако, как только он резко бросал быстрый взгляд прямо ей в глаза, как будто чувствуя ее наблюдение, все подозрения исчезали, заменяясь томной улыбкой.

Пение продолжалось.

Темное озеро безумно пенилось.


Была война, и она закончилась.

Крас знал, что со временем история, так или иначе, сделает опись того, что произошло. Но легко упущенными в этой описи могли стать неисчислимые потерянные жизни, разоренные страны и шаг, отделявший этот смертный мир от полного уничтожения.

«Даже память драконов не могла вечно хранить эти события», — призналась сама себе бледная фигура в серой робе. Он понимал это очень хорошо. И хотя для большинства он был долговязой, почти эльфийским телосложением и ястребиными чертами лица, личностью, серебряными волосами и тремя длинными шрамами, спускающимися вниз по правой щеке, он был большим, чем это. Большинству он был известен как волшебник, но лишь при немногих избранных он называл себя Кориалстраз – имя, которое может носить лишь дракон.

Крас был драконом, величественным красным драконом, самым молодым из супругов великой Алекстразы. Она, Аспект Жизни, была его возлюбленной спутницей… и, тем не менее, он еще раз с трудом ушел от нее, чтобы изучить состояние и будущее короткоживущих рас.

В укрытии, вырубленном в скале, где он выбрал себе новое пристанище, Крас осматривал весь мир Азерота. Мягко сияющий кристалл давал ему возможность видеть любое место, любую личность — все, что он пожелает.

И везде, где бы ни смотрел дракон-маг, он видел лишь опустошение.

Казалось, будто совсем недавно нелепые, зеленокожие бегемоты, называемые орками, вторглись в этот мир через портал и были побеждены. Учитывая, что все, что от них осталось, охранялось в лагерях, Крас думал, что земля готова к миру. Однако этот мир был недолговечным. Альянс — ведомая людьми коалиция, находившаяся на передовой линии сопротивления — сразу же начал крошиться на глазах: его монархи соперничали ради власти друг над другом. Частично виной этому было влияние драконов — или вернее одного дракона, Смертокрыла — но все же, большей частью Альянс разрушали желания и жадность гномов, людей и эльфов.

Однако даже это могло бы обойтись, если бы не пришествие Пылающего Легиона.

Сегодня Крас осматривал дальний Калимдор, лежащий далеко за морем. Даже сейчас большие территории напоминают землю после извержения вулкана. Никакой жизни, никакого подобия цивилизации не осталось в этих местах. Но не природа ранила эту землю. Пылающий Легион не оставлял за собой ничего, кроме смерти.



Огненные демоны пришли из мест, что лежат за этойреальностью. Магия была тем, что они искали, они ее пожирали. Нападая вместе со своей омерзительной пешкой, Карающей Плетью, они мыслили опустошить этот мир. Однако они не рассчитывали на самое маловероятное — возникновение “Всеобщего Союза”.

Орки, бывшие их марионетки, обернулись против них самих. Они присоединились к людям, эльфам, гномам и драконам, чтобы победить демонических воинов и омерзительных тварей и откинуть их остатки назад, в адские земли. Многие погибли, но выбор…

Дракон-маг фыркнул. По правде говоря, выбора не было.

Крас сделал медленные движения пальцами над сферой, призывая видение орков. Изображение затуманилось, затем открылась гористая, каменистая местность в глубине этих земель. Суровая, но полная жизни земля, способная поддержать новых жителей.

Уже сейчас отдельные каменные строения возвышались в главной части поселения, где управлял Вождь и один из героев войны, Тралл. Высокие, круглые здания, разделенные на четыре части, были грубы по стандартам большинства других рас, но орки любили все основательное. Для орков долгое время было излишеством иметь свой родной дом. Они так долго были бродягами или заключенными, что понятие «дом» было для них почти утеряно.

Несколько крупных зеленоватых фигур вспахивали поле. Видя клыкастых, звероподобных рабочих, Крас удивился понятию «орк-пахарь». Тралл, весьма необыкновенный орк, охотно хватался за идеи, способные вернуть стабильность его народу.

Стабильность была тем, в чем очень сильно нуждался весь мир. Другим движением руки маг-дракон отбросил Калимдор, вызывая теперь более близкое место — некогда гордую столицу его любимого Даларана.Управляемыйволшебниками Кирин Тора, верховными магами, он был на передовой линии войны между Альянсом и Пылающим Легионом в Лордероне и одной из первых и самых желанных целей вернувшихся демонов.

Половина Даларана лежала в руинах. Некогда гордые шпили были разбиты вдребезги. Великие библиотеки сожжены. Знания неисчислимых поколений были утеряны… а с ними бесчисленные жизни. Даже совет сильно пострадал. Некоторые из тех, кого Крас считал друзьями, или, по крайней мере, уважал как коллег, были убиты. Руководство было в смятении, и он знал, что должен предпринять меры помощи. Даларан должен говорить единым голосом, хотя бы для того, чтобы сохранить раскалывающийся Альянс целым.

Однако, несмотря на смятения и беды, ждущие впереди, дракон продолжал надеяться. Мировые проблемы не были непреодолимы. Не было страха перед орками, не было страха перед демонами. Азерот боролся, и Крас считал, что этот мир, в конце концов, выживет, и был полон надежды, что крайбудет процветать.

Он опустил изумрудный кристалл и поднялся. Королева Драконов, его возлюбленная Алекстраза, ждала его. Она подозревала о его желании вернуться, чтобы помочь смертному миру, и из всех драконов только она его понимала. Он стал самим собой, попрощался с ней, лишь на время, и отправился в путь раньше, чем сожаление остановило его.

Это место было выбрано им в качестве пристанища не только из-за его уединенности, но также из-за размеров. Выйдя из маленькой комнаты, Крас вошел в зубчатую пещеру,высота которойбез труда могла состязаться с ныне утерянными башнями Даларана. Целая армия могла расположиться в этой пещере и так и не заполнить ее.

В самый раз для дракона.

Крас вытянул руки… и его узкие пальцы начали вытягиваться дальше, становясь когтями. Его спина изогнулась, и рядом с плечами прорезалась пара отростков, которые быстро превращались в сильные крылья. Его длинные черты лица вытянулись, становясь змеиными.

Одновременно с этими изменениями Крас увеличивался. Он стал в четыре, пять, даже в десять раз больше человека и продолжал расти. Всякое подобие с человеком или эльфом быстро исчезло.

Из волшебника, Краса, он стал Кориалстразом, драконом.

Но, посередине перевоплощения, отчаянный голос наполнил его голову.

Кор…страз…

Он запнулся, почти вернувшись в человеческую форму. Крас моргнул и внимательно оглядел огромную комнату, в поисках источника крика.

Ничего. Маг-дракон ждал и ждал, но зов не повторялся.

Пожав плечами и посчитав это результатом своей неуверенности, он снова начал перевоплощение — и снова, отчаянный голос закричал Кориалстра…

Еще раз… он был уверен, что ему не показалось. Немедля, он мысленно ответил.

Я слышу тебя! Что тебе надо?

Ответа не последовало, но Крас чувствовал оставшееся отчаяние. Сосредоточившись, он попытался достать, установить связь с тем, кто так сильно нуждался в его помощи, с тем, кто на самом деле не должен нуждаться в чьей-либо помощи вообще.

Я здесь! — ответил дракон-маг. — Почувствуй меня! Дай мне знать, что произошло!

Он почувствовал едва заметное прикосновение, слабый намек о каком-то бедствии. Крас сосредоточил каждую йоту своего существа на скудной связи, надеясь… надеясь…

Ощущение присутствия дракона, чья кажущаяся маленькой магическая сила превосходила его собственную в тысячи раз, потрясло Краса. Ощущение веков, тысячелетий поглотило его. Крас чувствовал, как само Время окружило его, во всем своем ужасном величии.

Не Время… не совсем… но тот, кто был Аспектом Времени.

Дракон Времени… Ноздорму.

Он был одним из четырех великих драконов, четырех Великих Аспектов, из которых его любимая Алекстраза была Жизнью. Сумасшедший Малигос был Магией, а эфирная Изера влияла на Сон. Они вместе с постоянно грустно размышляющим Ноздорму представляли собой само мироздание.

Крас поморщился. По правде говоря, было пять Аспектов. Пятого когда-то называли Нелтарионом… Хранитель Земли. Но во времена столь давние, что Крас уже почти не мог их вспомнить, Нелтарион предал своих товарищей. Хранитель Земли обернулся против них и взял себе новое, более подходящее имя.

Смертокрыл. Разрушитель.

Сама мысль о Смертокрыле вывела Краса из шока. Он отсутствующе прикоснулся к трем шрамам на его щеке. Неужели Смертокрыл вернулся в этот мир снова? Поэтому ли великий Ноздорму так страдает?

Я слышу тебя! — мысленно обратился Крас, напуганный причиной зова. — Это… это Разрушитель?

Но в ответ, его ударил ряд удивительных изображений. Изображения выжигались в его сознании так, что Крас никак не смог бы их забыть.

В любой из двух форм, Крас, как бы ни был он приспособлен и одарен, не мог тягаться с необузданной силой Аспекта. Мощь мысли другого дракона отбросила его назад, к ближайшей стене, где он упал без сознания.

Спустя несколько минут Крас заставил себя подняться с пола, но даже сейчас у него кружилась голова. Отрывки чужих воспоминаний терзали его чувства. Он ждал, пока не прояснится сознание.

Медленно его мысли пришли в норму, достаточно для того, чтобы он смог осознать все, что сейчас произошло. Ноздорму, Повелитель Времени, отчаянно кричал, ища помощи… его помощи. Но странно то, что он обратился к более низкому дракону, а не к таким как он.

Но то, что было причиной такой нужды Аспекта, могло быть монументальной угрозой покою Азерота. Почему тогда он выбрал одинокого красного дракона, а не Алекстразу или Изеру?

Он снова попытался дотянуться до великого дракона, но его усилия привели лишь к тому, что у него снова закружилась голова. Придя в порядок, Крас попытался решить, что же ему теперь делать. В особенности одно изображение постоянно требовало его внимания, изображение снежных вершин гор Калимдора. Что бы ни хотел Ноздорму объяснить ему, это явно было связано с этим опустошенным краем.

Красу надо исследовать это место, но ему нужен одаренный помощник, кто-то, кто способен легко приспособиться к ситуации. Хотя Крас гордился своей способностью быстро принимать решения, эти решения, по большей части, были упрямы и негибки. Ему нужен был кто-то, кто умел слушать, но также мог мгновенно принять решение, исходя из развивающихся событий. Нет, в таком путешествии, когда ничто не могло быть предугадано, хорошо послужить может лишь одно существо, человек.

А точнее, человек, которого зовут Ронин.

Чародей…


В Калимдоре, в степях дикой страны, престарый седой орк низко склонился над дымным огнем. Бормоча слова, зародившиеся в другом, давно потерянном мире, зеленый как мох старик бросил несколько листьев, из-за чего и так уже густой дым повалил еще сильней. Дым наполнил его скромную деревянную хижину, построенную на земле.

Почти лысый пожилой орк нагнулся и вдохнул. Его утомленные карие глаза были испещрены жилками, и кожа висла мешком. Его зубы были желтыми и обколотыми, один из его клыков был сломан много лет назад. Он едва ли мог встать без чьей-либо помощи и шел медленно, ссутулившись.

Но даже самые жестокие воины платили ему уважением — как шаману.

Щепотка костной пыли, немного рыжевато-коричневых ягод… все это часть проверенных и верных традиций, воскрешенных орками. Отец Калтара обучал этому его даже в темное для Орды время, так же, как и дед обучал перед этим его отца.

И теперь увядающий шаман надеялся, что его учили хорошо.

Шепчущие голоса в его голове, духи того мира, что орки теперь называли домом. Обычно они шептали о мелочах жизни, но сейчас они шептали обеспокоенно, остерегая, остерегая…

Но от чего? Ему надо знать больше.

Калтар дотянулся до мешочка на поясе, вытаскивая три сухих черных листа. Это было едва ли не все, что осталось от растения, принесенного с ним из древнего орочьего мира. Калтар был предупрежден о том, что их нельзя использовать, если только это не действительно необходимо. Ни его отец, ни его дед никогда не использовали их.

Шаман бросил их в огонь.

Тут же дым стал густым, синим, клубящимся. Не черным, а синим. Орк нахмурил лоб, увидев, как изменился цвет, но затем снова склонился над огнем и вдохнул так глубоко, как только мог.

Мир изменился, и вместе с ним орк. Он стал птицей, гигантским вороном, парящим над землей. Он беззаботно летел над горами. Своими глазами он видел самых маленьких животных, самые дальние реки. Чувство бодрости, которое он не чувствовал едва ли не с самой юности, чуть не захватило его, но Калтар боролся. Поддаться означало потерять себя. Он мог летать так всегда, никогда не вспомнив, что был когда-то другим.

Размышляя над этим, Калтар заметил что-то неладное в природе, возможно, то, что было причиной тревоги голосов. Было то, чего быть не должно. Он изменил направление, доверяясь чувствам, и чем ближе он подлетал, тем сильнее становилась тревога.

И в самой глубине горной цепи Калтар обнаружил причину беспокойства.

Подсознательно он понимал, что лишь представляет себе это, что это лишь образ. Перед Калтаром появилась водяная воронка, заглатывающая и извергающая одновременно. Но то, что погружалось или выходило из ее глубин, было днями и ночами, месяцами и годами. Казалось, воронка поедала и выплескивала само время.

Понимание этого так ошеломило шамана, что он слишком поздно заметил, что воронка начала заглатывать и его.

Тут же Калтар начал вырываться, пытаясь освободиться. Он махал крыльями, напрягаясь изо всех сил. Его мысли были слишком далеко от физической оболочки, он отчаянно держался за шелковую нить, соединяющую его душу с телом и пытался тем самым выйти из транса.

Однако воронка продолжала его засасывать.

В отчаянии Калтар воззвал к духам, моля укрепить его. Они пришли, он знал, что они придут, но, казалось, они действовали слишком медленно. Воронка окружила его, казалась уже готовая вот-вот поглотить всего без остатка.

Внезапно мир скрутился вокруг шамана. Воронка, горы… все кружилось, кружилось.

Задыхаясь, Калтар пробудился.

Истощенный годами, он еле-еле удержался от того, чтобы не упасть лицом в огонь. Шепчущие голоса тут же исчезли прочь. Орк сел на пол своей хижины, пытаясь успокоить себя… да, теперь он снова в смертном мире. Духи спасли его, хотя едва не опоздали.

Но за счастливым успокоением он вспомнил то, свидетелем чего был… и что это значит.

— Я должен сказать Траллу…— бормотал он, усилием заставляя старые ноги встать. — Я должен сказать ему немедленно, иначе мы потеряем наш дом… наш мир… снова…