"Николай Переяслов. Подводный реванш " - читать интересную книгу автора

"Курску" событие вплоть до его предстоящего подъема летом будущего года.
- Но, может, какие-нибудь пресс-конференции планируются, не слышали?
- Вряд ли, - махнул рукой корреспондент "Комсомолки". - У тебя тут
стаканы найдутся? Отлично...
Он разлил спирт по стаканам, вынул откуда-то три холодные котлеты, хлеб
и несколько сморщенных мандаринов.

Очнулся я уже на кровати в штанах и свитере. Тулуп мой валялся на полу
у входа, ботинки были разбросаны по номеру, шапка лежала на столе среди
стаканов.
Во рту стояла страшная сушь, и я понял, что хочешь - не хочешь, а мне
сейчас придется разлепить глаза и подняться. "Главное, это не пить воды,
когда проснешься", - вспомнились мне наставления провожавшего меня до номера
Вадима... Или Владимира? Ни фига, блин, не вспомнить, какая-то дыра в
памяти...
Стараясь не делать резких движений головой, я тихонечко встал с кровати
и дошел до стола. Там, между кусками недоеденного хлеба, стаканами и шапкой,
лежал маленький ярко-оранжевый мандарин, и, жадно схватив его дрожащей
рукой, я сорвал кожуру и, разломив на две половинки, по очереди затолкал их
в рот и втянул в себя глотки оживляющего кисло-сладкого сока.
А утром ко мне опять заявились мои новые знакомцы и повели с собой
опохмеляться. Очнулся я опять в своем гостиничном номере, лежащим прямо в
штанах и свитере на кровати...

... Дня через четыре я понял, что вернусь домой законченным
алкоголиком, и предпринял попытку вернуть себя к трезвой жизни. Коротко
говоря, я - сбежал. Проснувшись рано утром и представив, как через
какие-нибудь час-полтора распахнется дверь и на пороге появятся Вадим и
Владимир, и надо будет опять вталкивать в себя этот опротивевший, обжигающий
все нутро спирт, я поднялся с кровати, привел себя, насколько это было
возможно, в человеческий вид, проверил, не потерял ли я за эти дни паспорт и
деньги, а потом прихватил на всякий случай фотоаппарат и покинул гостиницу.
Куда сейчас пойду, я не думал, у меня не было какого-нибудь четкого плана на
день, но оставаться в номере и пить было уже невыносимо.
Прослонявшись около часа по утреннему городу, я оказался на его
окраине. За спиной досыпал свои утренние часы Североморск, в кармане тулупа
грелись завернутые в бумагу бутерброды, которые я на всякий случай купил в
одном из работающих всю ночь на каждом этаже гостиницы буфетов, а прямо
передо мной лежала уходящая в сторону Видяева дорога - я помню, как нас
везли по ней несколько дней назад автобусом на вручение наград. Перед самим
гарнизоном было два кордона безопасности, но в стороне от дороги, за полосой
безлюдной холодной тундры, чувствовалось, хоть мы и ехали туда и обратно по
темноте, как бьются о скалы волны Баренцева моря. И сейчас мне вдруг
нестерпимо захотелось попасть туда - не просто на береговую полосу,
заваленную в районе города пустыми металлическими бочками из-под солярки и
бензина, а именно на ту пустынную прибрежную кромку под скалами, где нет ни
людей, ни шума машин, ни тем более никакого спирта, а есть только море, небо
да ощущение холодного безмолвия...
За спиной послышался шум догоняющей меня машины, и, оглянувшись, я
увидел направляющуюся в сторону Видяева легковушку. Подняв руку, я помахал