"Алессандро Периссинотто. Моему судье " - читать интересную книгу автора

полиция избегает мешать их работе, равно как и трудам их присных.
Я вошел в бар, который в моей гостинице одновременно служил холлом и
приемной. Телевизор показывал спортивный канал, по нему передавали
футбольный матч. Я узнал форму игроков "Олимпик Марсилья", но так и не
понял, с кем они играли. Сидя за столиками или облокотясь на стойку,
клиенты - человек десять, не больше - смотрели матч без особого азарта, ни
за кого не болея, но громко обсуждая игру того или иного футболиста.
Месье Арман вышел из-за стойки и направился ко мне, пока я усаживался
рядом с витриной.
- Извините, сейчас кухня уже закрыта.
- Ничего, - отвечал я. - У вас есть сандвичи?
- Сыр бри пойдет?
- Прекрасно.
- Положить сверху tapenade?
- А что это такое?
- Соус из черных оливок и каперсов.
- Ладно, давайте и tapenade.
- Что будете пить?
- Воск. Demi.
Он принес мне пол-литровую кружку светлого разливного пива, потом
вернулся к стойке готовить сандвич.
ОМ в этот момент забила гол, и в баре поднялся крик, но негромкий,
скорее крик восхищения, чем радости.
Наконец появился длинный багет с сыром бри и tapenade. Хозяин гостиницы
поставил сандвич на стол, потом сел рядом и указал на висевший на стене
снимок в рамке.
- Видите этого человека?
Черно-белая фотография запечатлела потное лицо певца на сцене. Рот
открыт, черты искажены гримасой боли, словно петь стоило ему неимоверных
усилий, как будто с голосом уходила вся его энергия.
- Вот этот человек, - продолжал хозяин, - спас мне жизнь.
Я смотрел на другие фотографии, которыми была увешана практически вся
стена. Снимки из разных концертных залов, но певец все тот же, и даже одет
он, казалось, всегда одинаково - черный, а может, темно-серый пиджак
застегнут на все три пуговицы, черный узкий галстук, белая рубашка с
раскрытым воротом, по облику - начало шестидесятых.
Это выражение вечного ребенка, эти короткие черные волосы, зачесанные
на пробор, глаза человека, погруженного в грустные мечты, - это лицо, одним
словом, уже где-то присутствовало в моем сознании, но я не мог точно
вспомнить где.
- Посмотрите, наверху, на большой фотографии, мы сняты вместе прямо
здесь, в баре: как раз в тот вечер он меня спас.
Я кивнул. Неловко было спрашивать, кто он, этот человек, что стоит на
снимке сорокалетней давности рядом с Арманом, ошалело улыбающимся и
вытирающим руки заткнутым за пояс кухонным полотенцем.
К счастью, за одним столиком спросили четыре кальвадоса, и ему пришлось
подняться.
- Эту историю я расскажу в другой раз, когда нам никто не будет
мешать, - сказал он, уходя.
Я доел сандвич, допил пиво и поднялся в комнату, слегка кивнув месье