"Евгений Пермяк. Семь королей и одна королева (детск.)" - читать интересную книгу автора

кожи и покатостью плеч с королевой! Мать не узнала свою дочь, но не
проронила ни слова, ни слезы.
Потому что она тоже служила своему народу и тоже ничего не жалела для
него, даже единственной дочери.
В это утро королева увидела мир другими глазами, глазами дочери прачки.
Она увидела, что ее народ бос, наг и голоден. Она увидела, что из тридцати
трех мер выращенного зерна народ получает только три меры; что из тридцати
локтей и трех дюймов вытканного сукна народ получает только три дюйма; что
из тридцати трех овец народ стрижет для себя только три овцы. И так всюду
и везде тридцать частей присваивали некоронованные короли, а три
отдавались народу, и то лишь потому, чтобы он не умер с голоду и не
перестал работать.
Королева, видя все это, все же не могла понять несправедливости такого
распределения благ, потому что она рассуждала, как королева. В королевской
голове были королевские мысли, которые не могли допустить иных отношений
между теми, кто, трудясь, создает все богатства и кто присваивает их.
Теперь молотобойцу стало ясно, что королеве мало одних чистых глаз, ей
нужны и светлые мысли. Потому что правильно увиденное нужно еще и
правильно осмыслить. И молотобоец сказал невесте:
- Милая, отдай королеве свой светлый ум.
- Что ж, милый, пусть будет так. Пусть ты разлюбишь меня и я буду
несчастна, зато станет счастливым мой народ, - сказала она, и ночью при
помощи доброй волшебницы бедная девушка отдала королеве свои мысли.
Королева проснулась со светлой и мудрой головой. Она стала думать так
же, как и ее народ.
Теперь можно было надеяться на решительные и коренные перемены в
королевстве.
Теперь можно было верить, что земля перейдет тем, кто пашет ее, что
ткацкие станы будут принадлежать ткачам, а прялки - прядильщицам, рыба -
рыбакам, леса - лесорубам, овцы - пастухам, а свобода - всем.
Теперь можно было предположить, что все созданное народом станет
народным и на троне появится долгожданная народная королева, одинаково
заботящаяся о косце и звездочете, о прачке и музыканте, о корабельщике и
стихотворце.
Но... этого не случилось. Молотобоец просчитался. Он не знал, что
высокие и благородные мысли королевы при ее черством и равнодушном сердце
не могли воплотиться в жизнь. Они так и оставались высокими мыслями в ее
голове.
- Королеве необходимо большое, горячее сердце! - воскликнул молотобоец.
Оставалось последнее, что было у дочери прачки.
- Если я отдам сердце королеве, - плача, говорила она молотобойцу, - то
чем я буду любить тебя?
- Мы разделим с тобой пополам мое сердце. С нас хватит и одного. Зато у
королевы будет лучшее из сердец нашего народа!
Девушка отдала королеве свое трепетное, любящее, доброе сердце, и
вскоре на новом королевском троне, вырезанном из простого дерева
деревенским столяром, появилась народная королева. Она появилась
точь-в-точь той народной королевой, какой хотел видеть ее народ в своих
волшебных сказках.
Ее золотые волосы были распущены и украшены всего лишь одной тонкой