"Анри Перрюшо. Жизнь Сера " - читать интересную книгу автора

К тому же в Бресте он открыл для себя океан. В награду за хорошие
оценки Сера несколько раз отпускали в увольнения, которые он проводил в
разных местах на побережье. Вид бескрайней водной равнины его завораживал;
он был целиком поглощен ее созерцанием.
Безмерный океан кажется неподвластным времени. Море может
разбушеваться, волны могут биться о скалы, тучи - собираться или
рассеиваться в небе, но все это преходяще. А монотонный жалобный шум прибоя,
умирающего на берегу, подобен музыке миров, музыке вечности.
Посасывая свою трубку, Сера слушает эту музыку.
Все есть ритм, все есть мера. "Законам эстетической гармонии цветов,
писал Сюттер, - можно обучаться так же, как и законам музыкальной гармонии".
И та, и другая являются отражением универсальной гармонии, той безмолвной
механики, которая есть порядок, движение и душа сущего. Всем управляет
число. Оно - в основе творений самых искусных художников, оно пронизывает
эти творения своим тайным и волнующим присутствием.
Машинально выполняя то, что от него требуют его командиры, Сера
подытоживает свои знания, намечает направление своих будущих поисков,
обдумывает метод, к которому прибегнет, дабы разработать "свой собственный".
В порту он часто наблюдает за возвращающимися или уплывающими
парусниками, любуется их корпусами, скользящими по волнам, раздуваемыми
ветром парусами, белизна которых мимолетно оживляет бесконечную гладь моря.
О корабли, о движение! Образы эфемерности, образы быстротечности времени.
Времени, которое проходит и которое убивает...
Вернувшись в Париж в ноябре 1880 года, Сера снял отдельную мастерскую
на улице Шаброля, 19, неподалеку от родительского дома.
К Аман-Жану и Эрнесту Лорану он по-прежнему питает дружеские чувства
кстати, Сера будет часто работать с ними вместе, - однако уединение ему
необходимо. Он нуждается в своеобразном вакууме, где без помех могли бы
развиваться, выстраиваясь в цепочку, вытекая одно из другого, соединяясь
одно с другим, его размышления. Мастерская пуста или почти пуста. Одиночная
камера. Проведя там утро, он спешит на бульвар Мажента, где завтракает с
матерью, если только нет неотложных дел, из-за которых иногда приходится
перекусить прямо в ателье, ограничившись булочкой и шоколадом. Камера пуста?
Да нет же! Здесь, в этих стенах, белизну которых кое-где нарушают рисунок
или набросок, оживает рой его мыслей, возникают все новые и новые образы его
раздумий и доводов, абстракции, рожденные колдовской силой разума.
Он систематически пополняет свой багаж теоретических знаний, знакомится
с опытами физиков - Дове, Гельмгольца, Максвелла, - анализирует "Эссе об
абсолютных знаках в искусстве" Юмбера де Сюпервиля и другие работы подобного
рода: как только в 1881 году выйдет в свет французский перевод книги
американца Огдена Н. Руда "Научная теория цветов", он приступит к ее
изучению.
Столь же систематически в поисках ответа на свои вопросы он обращается
к творениям великих художников, и прежде всего к полотнам Делакруа. Вместе с
Аман-Жаном он неоднократно посещает церковь Сен-Сюльпис,
"загипнотизированный" декоративными росписями Делакруа в капелле Святых
Ангелов. Нигде больше великий романтик не проявил столь высокого мастерства
в использовании цвета; нигде, как писал Бодлер, "колорит Делакруа не был
столь блистательно и столь мастерски сверхнатурален".
Сера не упускает возможности побывать везде, где, как ему сообщают,