"Лео Перуц. Ночью под каменным мостом [И]" - читать интересную книгу автора

а "Из глубины воззвах", это любимое блюдо покойников, - наживкой, и с
помощью всей этой снасти он вылавливает бедные души из адского пламени
подобно тому, как вылавливают карпов или белорыбиц из Влтавы. А перед лавкой
на Крестовой площади наскакивали друг на друга два владельца боен, потому
что один из них сбывал свинину на геллер за фунт дешевле, чем другой.
Но на все это Иржи Каплиржу из Сулавице недоставало глаз и ушей, ибо он
замечал одних только евреев, которые встречались ему на пути. На Градском
кольце один из них стоял в железном ошейнике у позорного столба. На
прикрепленной к его груди табличке значилось, что он наказан за то, что
"неоднократно и грубо нарушал правила рынка". Иржи Каплирж не удержался и
высказал в лицо бедняге все, что думал о нем и его соплеменниках. Заодно он
обращался и к Мойше с Айзиком - двум бероунским евреям, которых он знал.
- Эй ты, Мойша-Айзик! - кричал он. - Неужто и для тебя наконец
настал день срама? Вот пришел бы сейчас твой Мессия да увидел бы тебя здесь,
мало бы ты доставил ему радости!
А поскольку ему не отвечали, он двинулся дальше и на Малом Кольце(2)
подцепил Петра Зарубу.
За мостом через Влтаву, в том месте, где расположен небольшой островок,
они наткнулись на целую толпу евреев, которых под сильным конвоем, дабы
никто не мог улизнуть, вели в церковь Марии Озерной. Там они должны были
прослушать "еврейскую проповедь", которую читал на древнееврейском языке
отец-иезуит, желая склонить их к крещению. Они брели как пьяные, потому что
перед тем прибегли к старому испытанному средству, помогающему избавиться от
проповеди: они бодрствовали двое суток подряд и теперь находились в таком
изнеможении, что все как один должны были немедленно заснуть, едва
опустившись на церковные скамейки.
- Там жиды, тут жиды, жиды сверху, жиды снизу! Кругом одни жиды! -
злился Каплирж. - Они до того размножились, что скоро в стране их будет
больше, чем христиан!
- Это - во власти Божией, - заметил Заруба, которому уже начинало
изрядно претить, что его новый родич не умеет говорить ни о чем, кроме
свинины, сала, яиц и евреев.
- В их многочисленности и богатстве, - продолжал тот, - я вижу
печальный признак того, что Бог прогневался на нас, христиан. Заруба
подхватил эту мысль и заострил ее по-своему.
- Возможно, - предположил он, - Бог поставил их перед нашими глазами
как раз из-за того, что они еще необращенные - как зеркало для улучшения и
просвещения нас самих.
- Знаешь что, иди-ка ты со своим просвещением куда подальше, а то я
ненароком лопну от смеха! - крикнул Иржи полувесело-полусердито. - Евреи
ведь приходят ко дворам нашей знати вовсе не для просвещения: они скупают
там сало, масло, сыры, яйца, холсты, шерсть, шкуры, мелкий и крупный скот.
Они платят, это верно: за один тюк шерсти еврей дает четыре гульдена. А если
не платят наличными, то дают векселя и хорошее поручительство. И что же они
привозят взамен? Позументы на ливреи их домашней прислуге, корицу, имбирь,
гвоздику и мускатные орехи для господской кухни, шелковые ткани, флер и
вуали для жен и дочерей...
- Вот видишь! - ответил Петр Заруба. - Это значит, что благодаря
евреям процветает торговля.
- Но мой блаженной памяти отец, - гнул свое Иржи, - предупреждал