"Лео Перуц. Ночи под каменным мостом. Снег святого Петра" - читать интересную книгу автора

расширить свободы сословий, а если повезет, то даже провозгласить короля
чешской национальности и утвердить реформистское вероисповедание. Вот каким
идеям был привержен пан Петр Заруба. Другой, немного постарше летами, звался
Иржи Каплирж из Сулавице, и жил он в своем поместье в Бероунском округе. Он
не интересовался политикой и делами веры - его мысли постоянно кружились
вокруг сала, птичьих перьев, масла и яиц, которые он поставлял ведомству
обер-гофмейстера для императорской кухни, да еще вокруг евреев, которым он
задолжал в неурожайный год. Он прибыл в Прагу похлопотать насчет своих
денег, так как ведомство обер-гофмейстера уже много месяцев не платило ему
сполна. А с Петром Зарубой они уже около года состояли в родстве - один из
Каплиржей взял себе жену из рода Зарубов.
Они успели побывать в соборе Святого Духа, и Иржи Каплирж удивился, что
по пути им встречалось такое множество евреев. Пан Петр объяснил ему, что
евреи здесь у себя дома, так как эта церковь со всех четырех сторон окружена
еврейскими кварталами. Каплирж заявил, что это самый настоящий позор, когда
невозможно к обедне пройти без того, чтобы не натолкнуться на широкие
еврейские бороды. На это Заруба заметил, что ему все равно - пусть бы даже
евреи носили такие бородищи, как древние патриархи на картинах.
Человеку, подобно Иржи проводившему все свои дни в Бероунском округе,
было на что поглазеть в пражском Старом Граде. Вот, сопровождаемый латниками
и алебардистами, в архиепископский дворец проехал испанский посланник в
закрытой карете. На Вахгольдеровой улице к прохожим обращался с просьбой о
подаянии придурковатый нищий: он-де берет все - золотые дукаты, дублоны,
розенобли и португальские реалы, и ничто ему не мелко, лишь бы золото... В
Тынской церкви с большой помпой проходило крещение мавра, служившего у графа
Кинского, и вся высокая чешская знать не преминула сбежаться на этот
спектакль. Книгопечатники и палаточные мастера, одновременно справлявшие
свои цеховые праздники, столкнулись на углу Платнеровской и, размахивая
каждые своими знаменами и эмблемами, надрывно спорили, кто кому должен
уступить дорогу к ратуше. На Яновой площади монах-капуцин держал речь пред
влтавскими рыбаками, заявляя, что он тоже рыбак, ибо "Господи, помилуй!"
служит ему длинной лесой (на которой, как золотой крючок, висит "Отче наш"),
а "Из глубины воззвах", это любимое блюдо покойников, - наживкой, и с
помощью всей этой снасти он вылавливает бедные души из адского пламени
подобно тому, как вылавливают карпов или белорыбиц из Влтавы. А перед лавкой
на Крестовой площади наскакивали друг на друга два владельца боен, потому
что один из них сбывал свинину на геллер за фунт дешевле, чем другой.
Но на все это Иржи Каплиржу из Сулавице недоставало глаз и ушей, ибо он
замечал одних только евреев, которые встречались ему на пути. На Градском
кольце один из них стоял в железном ошейнике у позорного столба. На
прикрепленной к его груди табличке значилось, что он наказан за то, что
"неоднократно и грубо нарушал правила рынка". Иржи Каплирж не удержался и
высказал в лицо бедняге все, что думал о нем и его соплеменниках. Заодно он
обращался и к Мойше с Айзиком - двум бероунским евреям, которых он знал.
- Эй ты, Мойша-Айзик! - кричал он. - Неужто и для тебя наконец настал
день срама? Вот пришел бы сейчас твой Мессия да увидел бы тебя здесь, мало
бы ты доставил ему радости!
А поскольку ему не отвечали, он двинулся дальше и на Малом Кольце[8]
подцепил Петра Зарубу.
За мостом через Влтаву, в том месте, где расположен небольшой островок,