"Лео Перуц. Парикмахер Тюрлюпэн " - читать интересную книгу автора

Перуц Лео

Парикмахер Тюрлюпэн

(пер. И. Б. Мандельштам)

Глава I

В протоколах заседаний королевского парижского апелляционного суда от
ноября месяца 1642 года, по делу бывшего писца Мишеля Бабо, обвинявшегося в
лжесвидетельстве и самоуправстве, упоминается об одном странном инциденте.
Обвиняемый, выслушав приговор, осуждавший его на одиннадцать лет галер и
уплату денежной пени в шестьсот ливров, разразился громким хохотом и,
обратившись к своим судьям, насмешливо сказал, что до Марселя путь далек и
что, с разрешения господ судей, он еще собирается до этой поездки принять
участие в большой игре в волан, на которую пригласил всех своих друзей
господин де Сен-Шерон.
Из протоколов суда не видно, как отнеслись к этому замечанию судьи,
заседатели и писцы. Возможно, что они только с изумлением покачали головами,
однако, надо полагать, что угроза, скрывавшаяся в словах осужденного, была
прекрасно понята большинством присутствующих, ибо в ту пору Париж был полон
неопределенных слухов. Из дома в дом, из уст в уста передавалась молва о
том, что надвигаются какие-то крупные события. Большая игра в волан - это
таинственное выражение слышалось часто, и каждый пытался его по своему
объяснить. Толком никто не знал того, что готовилось. Однако о времени,
когда событие должно было разразиться, все были, по-видимому, осведомлены.
Составленный в плохих стихах памфлет против графа де Гиза, за подписью
"Болтун Этьен", ходивший по рукам в первых числах ноября и начинавшийся
словами: "Конец вам, граф де Гиз, вы этому поверьте",указывал на 11 ноября,
день святого Мартина, как на день игры в волан ("Веселая картина потешит
парижан: день св. Мартина мы справим игрою в волан"), но ничего нового этим
не говорил парижанам, ибо еще двумя неделями раньше некто Пьер Ламэн,
взыскивавший в различных частях города недоимки для своего господина,
откупщика подомовых сборов, писал в своем докладе (Archives nationaux[1], E
XIX а 134), что люди, "словно сговорившись", все до одного заявляли: денег у
них нет, но в день св. Мартина они сами придут к его господину и сведут с
ним все счеты, пусть он в этом будет уверен.
День св. Мартина 1642 года еще долго жил в памяти народа. В песнях
уличных певцов, в триолетах, в печатных летучках, в ярмарочных куплетах, в
импровизациях бродячих комедиантов, - словом, во всей народной литературе
17-го столетия постоянно говорится об этом дне св. Мартина, вначале с
ожесточением и разочарованием, потом в тоне скорби и примирения с судьбою.
Только в начале 18-го столетия выражение это приобрело характер
шутливо-иронический и употреблялось в смысле "дня второго пришествия". В
последний раз оно всплывает в сочинениях Дидро. Узнав о подробностях
варварской казни убийцы Сонье, потрясенный и убитый Дени Дидро, которому
было в ту пору двадцать пять лет, записал такие слова в свой дневник:
"Ни слова, ни звука не произнесут мои уста! Ничего не остается мне
другого, как ждать и надеяться, что наступит когда-нибудь новый день св.
Мартина, который до основания изменит мировой порядок".