"Антон Первушин. Война по понедельникам" - читать интересную книгу автора

- Вода... пить... есть вода...
- Сейчас, сейчас, - Игорь засуетился. - Эй вы там!- крикнул он, обращаясь
к тем из заключенных, кто сидел у небольшой бадьи с теплой солоноватой
водой. - Передайте воды!..
- Ему нельзя давать пить, - заметил Иосия. - В таком состоянии вода для
него - яд. У меня отец - хирург, я знаю...
- Я сказал тебе, - недружелюбно оборвал паренька Бабаев. - Заткнись!
- Ну заткнусь, - агрессивно отвечал Иосия, - а толку-то? Он же твой друг -
пусть подыхает?!
Игорь смерил Иосию презрительным взглядом. Но когда прибыла, передаваемая
из рук в руки, плошка с водой, поить Митрохина, несмотря на его мольбу, он
поостерегся, а только смочил лицо старлея мокрой тряпочкой, лоскутом от
рукава собственной нижней рубашки.
- Подожди, подожди, - приговаривал Бабаев, - пить тебе нельзя, - он смочил
Митрохину и губы, заметив при этом, что Иосия продолжает наблюдать за ним
и снова улыбается.
Вспышка внезапной нетерпимости к этому парнишке у Игоря погасла, но он
никак не ответил на улыбку.
- Игорек... - зашептал Митрохин; глаза его блестели, выдавая сильный
внутренний жар. - Игорек... ты помнишь... ты был там, да?.. Он жив?..
Скажи мне, он жив?..
- Кто?
- Товарищ Сталин...
- Он жив, - солгал Игорь, и отметил, что Иосия одобрительно качнул
головой, поддерживая эту праведную ложь.
- Значит, все хорошо... все хорошо, курсант... вольно... можно
оправиться... - Митрохина затрясло; горячими пальцами он схватил Игоря за
руку. - Как холодно... как здесь холодно... А я-то подумал было: кончено
все... кончился Корпус... Все на волоске висело... на волоске, Игорек...
ты... представить не можешь... Нас перебросили... в последний момент...
Уже рушилось все... У нас был приказ... остановить коррекцию... Ошибка...
сбой в "Эталоне"... или диверсия... Враги... они, знаешь... Люба...
Люба... Я не вижу тебя, родная... Где ты, Люба?.. - глаза его закатились;
он снова бредил.
Ночью Митрохин умер. И Игорь, задремавший все-таки в неудобной сидячей
позе, проспал этот момент. А когда проснулся, то даже не понял сразу,
почему горячие пальцы любимого старлея, до сих пор сжимавшие его руку,
теперь холодны. Но когда все-таки понял, то закричал, чем немедленно
разбудил соседей, вызвав поток вялой сонной брани.
Утром Игоря повели на первый в его жизни допрос. Имени его ни охрана, ни
следователь не знали. Потерялись в суматохе последних дней и сведения о
том, откуда и как Игорь попал сюда в камеру: люди, которые знали это, были
уже мертвы. Потому "голубые фуражки" просто вошли и приказали Игорю идти с
ними. Куртку корректора Бабаев оставил под телом Митрохина. А когда он
уходил, Иосия, что-то там про них со старлеем сообразивший, приподнявшись
и не глядя в его сторону, шепнул:
- Назовись мной. В бардаке не разберут.
И хотя Игорь перед тем и не допускал подобной возможности, он поступил
именно так, как посоветовал ему Иосия Багрицкий.