"Антон Первушин. Миротворцы ("Приключения Ефима Князева")" - читать интересную книгу автора

оборону с целью запу-тать вопрос и выиграть время для проверки поступившей
от Артемьева информации. На самом деле, более выгодной для него была вторая
позиция. Но, как и предсказывал Князев в беседе с Артемьевым вчера вечером,
Пирогов, совершенно не ожидавший удара с этой стороны, расте-рялся и не
сумел перестроиться на ходу.
- Подробности! - потребовал он.
Артемьев примерно представлял себе, что сейчас творится в душе
сослуживца, какая буря там разразилась, и даже где-то посочувствовал ему,
однако останавливаться из сочувст-вия-жалости, а уж тем более идти на
попятный не собирался: раньше или позже нечто подоб-ное в жизни коллеги
Пирогова должно было произойти, и то, что инициировал это "подобное" он,
капитан Артемьев, а не, скажем, подполковник Сергей Метлев из Ветрогорской
прокуратуры, занимавшийся ренегатами от МВД, было для Пирогова не самым
худшим из возможных итогов.
- Если вкратце, - сказал Кирилл, демонстративно глянув на часы,
Стрельцов назвал тебя одним из своих покровителей...
Черты лица у Пирогова заострились.
- Как назвал? - быстро спросил он. - Я имею в виду, при каких
обстоятельствах он меня назвал?
- В приватной беседе.
- То есть не под протокол?
"Если бы под протокол, - подумал Артемьев, - ты бы сейчас не со мной
разговаривал, а с Метлевым".
Впрочем, даже приватной беседы у Артемьева с Лысым Герой никогда не
было, и вся информация, которую он вот уже четверть часа малыми порциями
скармливал Пирогову, явля-лась стопроцентным и в своем роде совершенным
блефом.
- Нет, не под протокол. Но в любом случае, Николай, можешь мне
поверить, прежде чем где-то официальным образом зафиксировать это признание,
я бы переговорил с тобой. Чем, как видишь, сейчас и занимаюсь.
Это был жест. И Пирогов его оценил. Хотя и по чистой инерции снова
попытался ухватить быка, Артемьева, инициативу - всех вместе, за рога.
- Что конкретно сказал Стрельцов? В каком контексте?
Артемьев сделал вид, будто размышляет, а стоит ли раскрывать перед
возбужденным сослуживцем все имеющиеся в наличии и на руках карты. И Пирогов
поторопил его:
- Колись, Кирилл, колись. Дело-то жареным пахнет.
- Догадываюсь, - обронил Артемьев.
- Ты что, не доверяешь мне? - Пирогов начал было играть в "благородное
негодова-ние", но вовремя спохватился: не тот случай. - Это же провокация,
Кирилл! Я пока не знаю, что и как там у вас со Стрельцовым вырисовывалось,
но ведь это явная провокация!
- Верю я тебе, верю, - отвечал Артемьев. - Но ты действительно пока не
знаешь, что и как. А "вырисовывалось" у нас со Стрельцовым следующее: он не
просто назвал твое имя, он употребил его в качестве имени своего
покровителя; он определил тебя человеком, к которому следует обращаться для
урегулирования всех вопросов, связанных с Герасимом Стрельцовым лично или с
деятельностью принадлежащей ему торгово-закупочной фирмы.
- Ну вот видишь! - Пирогов даже подскочил. - Это же провокация.
Чистейшей воды провокация.