"Антон Первушин. Миротворцы ("Приключения Ефима Князева")" - читать интересную книгу автора

ему когда-либо приходилось читать или слышать о деятельности религиозных
сект. Воспоминания эти не уте-шали. Наоборот, способны были вызвать приступ
бессильной злости или даже отчаяние. Зак вспоминал кадры кинохроники, ни
единожды виденные им по телевизору: холодный ноябрь девяносто третьего года;
на улицах Киева не протолкнуться от тяжеловооруженного спецназа; толпы
обезумевших родителей из украинской глубинки, из России, Белоруссии,
Прибалтики - мечущиеся по незнакомому, сумрачно ощетинившемуся в
предчувствии большой беды городу; и подростки в белых мешковатых балахонах с
пустыми глазами на изможденных лицах - на площади перед памятником Богдану
Хмельницкому. И потом - март девяносто пятого, безум-ная давка в узких
переходах токийской подземки, унылый рев сирен, бойцы в глухих шлемах и
комбезах, площадь, забитая микроавтобусами "неотложек"; и одутловатое, и
словно бы за-спанное лицо "отца-основателя" преступной секты.
"Дурак! - думал Сергей Федорович о себе, вспоминая вошедшие в историю
кадры. - Пьяница старый! Проглядел, прошляпил мальчишку! Решил, что только у
них там, во внешнем мире, это возможно: в Москве, в Киеве, в Токио - а у
нас, в маленьком зеленом тихом Ветро-горске ничего такого нет и никогда не
будет. А за мальчишку драться надо было. Как увидел эту черную книгу у него,
сразу надо было понять, откуда ветер дует. Понять и драться. Со всеми этими
Дэви-Мариями и Асахарами. Драться, а не водку хлебать. Так вот всех своих
детей и прохлебаем!".
Как всегда в моменты сильного нервного возбуждения у Зака начало
покалывать злосча-стную правую ступню. Следовало посидеть и перевести дух,
однако Зак на эту боль лишь брезгливо поморщился, слез на нужной остановке с
троллейбуса и почти уверенно зашагал мимо кинотеатра к дому сестры.
"Только бы успеть! - думал он на ходу. - Только бы застать сволочей в
городе".
Находясь под впечатлением исторических кадров, Зак без всяких на то
оснований пола-гал, что Володю втянула и обработала приезжая секта - точнее
даже не приезжая в прямом смысле слова, а некий филиал гораздо большей
секты, созданный в Ветрогорске командиро-ванным с этой целью гуру.
(Почему-то именно слово "гуру" особенно запало Сергею Федорови-чу, хотя по
присутствию на авансцене черной книги можно было судить, что Володя оказался
под влиянием вероучения скорее "западного" толка, а там, насколько известно,
статус гуру со-вершенно не котируется).
Хотя убедившись уже, что небольшие провинциальные города тоже иногда
охватывает безумие, более характерное для столичных мегаполисов, Зак
оставался при мнении, что безу-мие это может быть только завезенным, и
никакой местный деятель не способен столь нагло попирать мораль и право, как
это делают Асахара иже с ним. Кроме того, Сергей Федорович полагал, что,
собрав урожай из новых сектантов, "гуру" или отправится восвояси, или
перебе-рется на неосвоенные (целинные) еще земли. Так, например, поступали
миссионеры Белого Братства. И неофиты уходили к ним и с ними, без сожаления
расставаясь со своими семьями, родителями, детьми. Зак не собирался
рассуждать на темы, почему так происходило - ему важен был принцип: неофиты
уходят. Точно так же мог уйти и Володя. Именно для того, чтобы этого не
произошло, Сергей Федорович вполне серьезно намеревался "из-под земли
достать" пресловутого "гуру", раз и навсегда разобраться с ним и его шайкой.
Однако сделать это он реально был в состоянии только в том случае, если
"гуру" еще оставался в городе.